— Что же, я думаю, нам стоит сходить и посмотреть, кто это хулиганит на заднем дворе испанского короля, — уверенно произнёс князь, поднимаясь из шезлонга. — Отсигнальте на «Софрония» и «Евсхимона» чтобы выдвинулись вперёд и перекладывайте руль, капитан. И готовьте корабли к бою.
— Есть, адмирал! — чётко ответил командир и поспешил заняться делами.
Следующие полтора часа корабли выжимали из ветра всё, что можно, несясь в сторону всё более усиливающейся канонады. И раз бой ещё не был окончен, то либо купец был дьявольски удачен, либо там и впрямь шло сражение боевых кораблей.
Ещё через полчаса клубы порохового дыма выдали место разыгравшейся драмы. Подкорректировав курс, шхуны пошли на сближение. И каково же было удивление всех на палубе, когда наблюдатель с марса прокричал, что опознал в одном из сражающихся потеряшку «Св. Савву». Андрей, облокотившись о планширь, в нетерпении кусал губы. Светить подзорные трубы ему пока что не хотелось, так что в походе морякам приходилось как раньше довольствоваться своими глазами. Хотя для вперёдсмотрящих трубы всё же оставили, велев не сильно ими светить перед гостями.
На сражающихся кораблях приближающиеся шхуны заметили не сразу, а когда заметили, ситуация резко поменялась. Для французов, разумеется. Спускать им такое Андрей явно не собирался. Повинуясь команде «Св. Софроний» и «Св. Евсхимон» бросились в погоню за уже улепётывающей на всех парусах каравеллой.
* * *
А далеко в стороне на палубе своей каравеллы с тревогой прислушивался к далёким залпам Бернар де Бьевиль. Наконец, решив, что бой идёт слишком долго, он решил оставить трофей и поспешить на помощь товарищу. Однако не успел он пройти и несколько миль, как не поверил своим глазам, увидев спешащую к нему каравеллу Шакорнака, которую преследовали два корабля. Проклиная тупоголового Шарля, который ввязался в драку с превосходящими силами, он велел готовить свой корабль к бою. Два на два — это вам не два на одного, так что мы ещё посмотрим, кто тут смеет нападать на французских моряков, мирно проходящих мимо с призами.
То, что враг открыл огонь с куда более дальней дистанции и его ядра, что самое важное, долетели до цели, заставило Бернара недовольно поморщиться. Эти неизвестные сумели поставить на свои лоханки орудия помощнее, чем были на его кораблях, а это был довольно неприятный сюрприз. Впрочем, чем больше пушка, тем дольше её заряжать, так что у французов есть время сойтись на абордаж. Он дал команду идти на сближение и с удивлением увидал, что Шарль вовсе не спешит сократить дистанцию. Да что, чёрт возьми, тут происходит?!
Ответ на этот возглас дал, как ни прискорбно, враг. Пушки его стрелявшего борта, вопреки всем расчётам, жахнули вновь. И на этот раз каравелла де Бьевиля затряслась от попаданий.
Онемевший от изумления француз лишь спустя время смог дать команду отвернуть, намереваясь описать широкий круг и приблизиться к неизвестному с наветренной стороны. Однако тот легко перекинул свои странные паруса через корпус и вновь забрав ими ветер галсом бакштаг помчался вперёд, держа каравеллу на прицеле у ещё не стрелявшего борта. При этом ход его был явно больше, чем у французского корабля, что наводило на не очень хорошие мысли.
Повернув через фордевинд, де Бьевиль оборвал свой же манёвр и постарался вновь сблизиться с вражеским кораблём, поняв, что старый добрый абордаж его главное оружие в этом бою. Однако противник жахнул ядрами и вновь переложил паруса, меняя галс. Лёгкость манёвра и слаженность команды при работе со снастями вызвали у француза лёгкую зависть. Пожалуй, такой кораблик стоил потраченных на него усилий и потерь, ведь при его скорости и манёвренности от де Бьевиля уже не уйдёт ни один приз.
Ядра упали в воду перед носом каравеллы, но сюрпризы на этом не кончились. Повернув к французу другим бортом, чужой корабль вновь окутался облачками выстрелов. А поскольку расстояние между ними сократилось до смешного, то именно этот залп и был наиболее страшен. Ибо враг стрелял не по корпусу, а по снастям, причём чем-то другим, а не ядрами или картечью. На палубу, одним за другим падали превращённые в кровавую кашу люди, а следом раздался страшный треск, и грот-мачта каравеллы со всего маха рухнула за борт, изрядно затормозив и накренив корабль.
Французы изготовились к отражению атаки, однако враг просто проскользил мимо и ушёл на поворот. Закончив который, он вновь сблизился с каравеллой и обстрелял её. На этот раз это была точно картечь, и она собрала обильную жатву среди французских моряков. А враг вновь ушёл на разворот.
Сообразив, что их просто расстреливают, как куропаток, моряки рванули прятаться в трюм и за палубные строения. Вот только и противник, словно зная наперёд, в очередной раз стрелял вновь ядрами, отчего корпус каравеллы дрожал и разлетался в щепы, которые ранили людей не хуже свинца.
И тут де Бьевиль понял простую истину: враг не собирался захватывать призы, враг собирался утопить их как котят, после чего может и подберёт выживших, но, учитывая, что плавать умеют далеко не все моряки, скорее всего просто бросит их на произвол судьбы.
