Книжная магия - [31]
Паровоз заметно набирал скорость, перед тем как промчаться по узкому каменному тоннелю.
– Не-а, – подтвердил Майло. – То есть есть у нас один такой клиент, временами обращается по личным делам и предпочитает оставаться анонимом. Но в целом Гораций из кожи вон лезет, чтобы нас никто не засёк.
– Кто такой Гораций? – спросил Оскар.
– Владелец Пола, – пояснил Майло. – Он и бизнес ведёт. Вообще-то он мне дядя, но обычно делает вид, будто мы друг другу никто, так что если с ним встретитесь, я при вас этот вопрос поднимать не буду. Только лучше надеяться, что вы с ним НЕ встретитесь, потому что обнаружить у себя на Поле двух зайцев он будет не особенно рад. На наш поезд бесплатно не пускают – никогда и никого. Но вы не волнуйтесь, можете пока поторчать у меня в купе до следующей остановки или даже до самого… Стоп, а куда вам надо-то?
– А куда можно? – спросила Тилли.
– Пол может пройти всюду, куда загадаешь, – сказал Майло. – Правда, со мной маршруты не согласуют, а мимо того лабиринта мы только второй раз проезжаем. В первый раз следующая после лабиринта остановка была у какого-то большого здания, где у Горация проходила встреча – Архив или как-то так. Меня он тогда с поезда не отпустил. А потом, наверно, поедем к…
Тилли взглянула на Оскара. Тот поднял брови.
– Так, значит, сейчас мы едем к этому самому Архиву? – уточнила она, стараясь звучать как можно незаинтересованнее.
– Точно не знаю, – признался Майло. – Мне не очень-то много рассказывают. Маршруты часто меняются, но вот в прошлый раз, когда проезжали лабиринт, тогда да, приехали к Архиву. Только дотуда ещё где-то с полчаса. Может, хоть в поезд зайдёте, чего на задней площадке стоять. Чайку попьём, а?
Тилли и Оскар снова обменялись взглядами и вслед за Майло прошли через деревянную дверь в хвостовой вагон. В вагоне стояла почти кромешная тьма, потому что вместо нормальных окон были только узкие щёлки вдоль потолка.
– Это грузовой, – пояснил Майло, – постарайтесь ни на что не нат…
– Ой-й! – зашипел Оскар и схватился за коленку, больно ударившись об угол какого-то непонятного предмета.
– Не успел, – неунывающе пропел Майло. – Идите на звук моего голоса!
– Так, ладно. Майло! – крикнул ему Оскар. – А… будет ли к чаю печенье?
– Будет, будет, ещё как! – послушно отозвался Майло. – Найдём! Наверно. Если повезёт. Ничего, если немного мягкое будет?
За этими разговорами Майло успел добраться до противоположной двери и открыл её. На фоне светлого проёма ребята различили его силуэт и увидели, что им остаётся всего несколько метров. Вагон был завален коробками, сломанными стеллажами, кипами бумаги и ещё бог знает чем – у Тилли и слова бы не нашлось подходящего. Ребята добрались до конца вагона и остановились: здесь им предстояло перепрыгнуть через сцепление. Впрочем, прыгать надо было недалеко, и Майло помог им обоим успешно преодолеть это препятствие.
– Милости прошу ко мне в гости! – гордо заявил он, распахивая дверь следующего вагона.
Перед ребятами открылась уютная укромная комнатка.
– Раньше купе на двоих было, – несколько смутившись, пояснил Майло. – Но нижнюю койку я снял, и как раз под меня получилось. Я тут сам всё мастерю и обустраиваю, вот сколько здесь на Поле живу.
– А сколько ты на Поле живёшь? – спросил Оскар.
– С шести лет, – ответил Майло. – Меня тогда Гораций как бы усыновил и взял к себе на Полисиллаб. – О родителях Майло даже не упомянул, однако Тилли не понаслышке знала, что такое непростая семейная ситуация, и в расспросы вдаваться благоразумно не стала. Оскар же достаточно давно дружил с Тилли, чтобы тоже понимать такие вещи. Так что они предоставили Майло отложить рассказ о родителях до лучших времён.
Вместо этого они принялись рассматривать его комнату. Теперь, после того как Майло сам на это указал, стало очевидно, что его ложе, воткнутое под самым потолком, ранее было одной из купейных коек. Теперь под ней располагался столик с полным комплектом писчих принадлежностей: чернильницей, пером и стопкой пергамента. Тут же стоял битком набитый книжный шкафчик, и ещё второй такой же оказался у противоположной стены. Ближайший угол был отведён под кухоньку, экипированную чайником, плиткой и ведром с ледяной водой, из которого торчала бутылка молока. Рядом висело треснутое зеркало; прочие же свободные участки деревянной обшивки вагона украшало нечто вроде новогодней гирлянды, в которой порядком не доставало лампочек, да ещё открытки с видами, а над дверью висела старинная карта лондонского метро. Пол вагона почти полностью скрывали многочисленные подушки и одеяла, наваленные без разбору пёстрой кучей. Очевидно, задумка хозяина состояла в том, чтобы абсолютно в любой момент, когда только ни вздумается, можно было плюхнуться на пол ровно там, где стоишь, и свернуться поудобнее в обнимку с книжкой, что, видимо, Майло делал регулярно, судя по отдельным потрепанным изданиям, которые валялись тут и там, порой раскрытые на середине, с карандашными пометками и подчёркиваниями. На самой большой подушке возлежала пушистая рыжая кошка. Свернувшись калачиком, она спала.
– Это Хестер, – представил кошку Майло. – Вообще-то она не моя, а общая, паровозная, но, по-моему, я один её кормлю, так что в основном она тут у меня ошивается.
