Книжная лавка - [17]
– Я не понимаю, каким образом это письмо могло быть написано для меня, – волновалась Флоренс.
Ей хотелось остаться одной, но ни Рэвен, ни Уолли уходить даже не думали; оба ждали, когда она вскроет конверт.
– Вы насчет траурной каймы-то особо не переживайте, – успокоил ее Рэвен. – Старик ведь наверняка эти конверты заказал еще в 1919 году, когда они все с Первой мировой вернулись; в тот год как раз миссис Брандиш умерла. А я совсем еще сосунком был.
– А от чего она умерла?
– Вообще-то, миссис Грин, это очень странная история. Утонула она. Пошла напрямки через болота и утопла.
Внутри конверта оказался одинокий листок бумаги и тоже с черной каймой.
«Дорогая миссис Грин!
Я бы хотел пожелать Вам успехов. Во времена моего прадеда на Хай-стрит был один книготорговец, который, насколько я знаю, чуть не прихлопнул какого-то чересчур сварливого посетителя, запустив в него толстым томом. Уж больно тот посетитель возмущался задержкой в доставке очередной части одного нового романа – по-моему, это был «Домби и сын» Диккенса. И с тех пор ни у кого в Хардборо недостало мужества, чтобы вновь начать продавать здесь книги. Вы делаете нам честь. Я бы непременно посетил Ваш магазин, если б хоть иногда выходил из дома, но в последнее время я окончательно пришел к выводу, что мне этого делать не стоит; однако, если в вашей библиотеке будут выдавать книги на дом, я с огромным удовольствием туда запишусь.
Покорнейше Ваш,
Эдмунд Брандиш».
Библиотека! Эта мысль ей даже в голову раньше не приходила; да и места у нее в доме явно не хватает…
– Он наверняка не удовлетворен тем ассортиментом, который предлагает наша «передвижка», – заметил Рэвен.
«Передвижкой» назывался закрытый фургон, в котором раз в месяц в Хардборо привозили книги из публичной библиотеки Флинтмаркета. Обычно предлагаемые «передвижкой» книги были настолько зачитаны, что страницы в них приобрели странную прозрачность. Все любители чтения в Хардборо успели уже по нескольку раз прочесть эти книги.
Флоренс проводила Уолли до двери и поблагодарила; он сдержанно кивнул в ответ. Похоже, он многим оказывал подобные услуги. У него и сейчас на багажнике велосипеда возвышалась сумка с продуктами, а с руля – руль Уолли привинтил ручками вниз, чтобы все было как у «настоящего гоночного», – свисала плетеная корзинка с несушкой.
– Она на яйцах сидит, миссис Грин. Я ее от нас везу к сводной сестре моего двоюродного брата, которая тоже цыплят разводить хочет.
Флоренс легонько коснулась мягких взъерошенных перьев старой несушки. Та сидела, нахохлившись, и напоминала неопрятную красно-коричневую кучку; она даже глаза с трудом приоткрыла. Вся ее энергия была сейчас направлена на производство тепла, и казалось, что от этого даже корзинка чуть-чуть подрагивает в неторопливом, но вполне определенном ритме.
– Еще раз спасибо тебе, Уолли, что поработал для меня почтальоном, – повторила Флоренс. – Дел у тебя, насколько я вижу, хватает. – И она, взяв свою сумку, без лишних слов подписалась на еще один «скаутский кирпич».
Рэвен ушел не сразу. Он объяснил, что и пришел-то в основном для того, чтобы обсудить с Флоренс «одну важную проблему», после чего без обиняков заявил, что ей непременно нужен помощник. Например, кто-нибудь из местных подростков мог бы после школы приходить в магазин и помогать ей.
– Вы имеете в виду Уолли?
– Нет, уж точно не его. Этого не заставишь торчать в закрытом помещении среди книг. Да и вообще Уолли больше математикой интересуется. А читать он не очень-то любит; если б любил, так наверняка еще по дороге сунул бы нос в ваше письмо. Но, как вы и сами могли видеть, он этого не сделал.
Вообще-то, сказал Рэвен, он думает, что тут подошла бы одна из девочек Гиппинг. Он, правда, не пояснил, которую из девочек он имел в виду и сколько их всего в этой семье; да, похоже, особого значения это и не имело. Флоренс знала, что все девочки из этой семьи пользуются репутацией «рукастых» – так их воспитала мать, миссис Гиппинг. Семья у Гиппингов была большая и проживала в доме, который стоял как раз между церковью и старым железнодорожным вокзалом. При доме имелся изрядный участок земли, всегда самым тщательным образом возделанный. Сам мистер Гиппинг был неплохим штукатуром и маляром, но чаще его можно было увидеть именно в огороде за домом – то он ставил подпорки для гороха, то картошку копал, то еще что-нибудь. Миссис Гиппинг тоже старалась при любой возможности подзаработать. Особенно она любила наводить порядок у Майлоу Норта в те дни, когда Кэтти уезжала на работу в Лондон; она также регулярно посещала дом мистера Брандиша.
– Я поговорю с миссис Гиппинг, – пообещал Рэвен. – Она наверняка сможет прислать к вам кого-то из своего выводка – пусть после школы здесь поработает. Занятия там кончаются в двадцать пять минут четвертого.
И Рэвен удалился. За ним до самой двери протянулась цепочка мокрых отпечатков болотных сапог – казалось, по полу магазина, тщательно отполированному по случаю завтрашнего открытия, проползла, оставив свой след, дружелюбная амфибия. Флоренс было очень приятно, что о ней кто-то позаботился, попытался что-то для нее организовать. У нее самой ни за что не хватило бы духу зайти к миссис Гиппинг в ее перенаселенный домишко и попросить выделить ей помощницу.
Пенелопа Фицджеральд (1916–2000) «Хирухарама»: суровый и праведный быт новозеландских поселенцев.
В конце 18-го века германские земли пришли в упадок, а революционные красные колпаки были наперечет. Саксония исключением не являлась: тамошние «вишневые сады» ветшали вместе с владельцами. «Барский дом вид имел плачевный: облезлый, с отставшей черепицей, в разводах от воды, годами точившейся сквозь расшатанные желоба. Пастбище над чумными могилами иссохло. Поля истощились. Скот стоял по канавам, где сыро, выискивая бедную траву».Экономическая и нравственная затхлость шли рука об руку: «Богобоязненность непременно влечет за собой отсутствие урыльника».В этих бедных декорациях молодые люди играют историю в духе радостных комедий Шекспира: все влюблены друг в дружку, опрокидывают стаканчики, сладко кушают, красноречиво спорят о философии и поэзии, немного обеспокоены скудостью финансов.А главная линия, совсем не комическая, — любовь молодого философа Фрица фон Харденберга и девочки-хохотушки Софи фон Кюн.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
В «Школьных днях Иисуса» речь пойдет о мальчике Давиде, собирающемся в школу. Он учится общаться с другими людьми, ищет свое место в этом мире. Писатель показывает проблемы взросления: что значит быть человеком, от чего нужно защищаться, что важнее – разум или чувства? Но роман Кутзее не пособие по воспитанию – он зашифровывает в простых житейских ситуациях целый мир. Мир, в котором должен появиться спаситель. Вот только от кого или чего нужно спасаться?
«Я, Титуба, ведьма из Салема» – исторический роман, посвященный резонансным событиям 1692 года, когда в ходе так называемой охоты на ведьм были осуждены и казнены девятнадцать человек. В семь лет Титуба видела страшное – смерть собственной матери. Позже она была продана в рабство и отправилась в Америку, где ее обвинили в колдовстве. Мариз Конде не просто рассказывает о жизни чернокожей женщины, она делает мощное социальное заявление: в здоровом обществе нет места расизму и сексизму.
«Детство Иисуса» – шестнадцатый по счету роман Кутзее. Наделавший немало шума еще до выхода в свет, он всерьез озадачил критиков во всем мире. Это роман-наваждение, каждое слово которого настолько многозначно, что автор, по его признанию, предпочел бы издать его «с чистой обложкой и с чистым титулом», чтобы можно было обнаружить заглавие лишь в конце книги. Полная символов, зашифрованных смыслов, аллегорическая сказка о детстве, безусловно, заинтригует читателей.
«Боже, храни мое дитя» – новый роман нобелевского лауреата, одной из самых известных американских писательниц Тони Моррисон. В центре сюжета тема, которая давно занимает мысли автора, еще со времен знаменитой «Возлюбленной», – Тони Моррисон обращается к проблеме взаимоотношений матери и ребенка, пытаясь ответить на вопросы, волнующие каждого из нас.В своей новой книге она поведает о жестокости матери, которая хочет для дочери лучшего, о грубости окружающих, жаждущих счастливой жизни, и о непокорности маленькой девочки, стремящейся к свободе.