Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - [54]
Вернусь, однако, к литературе школьной. Если относительно Горького, Блока, Маяковского в постсоветском литературном образовании еще достигается какой-то общеприемлемый консенсус, то рождение homo soveticus’а, отраженное в произведениях А. Фадеева, А. Серафимовича, Н. Островского, трактуется весьма неоднозначно – в зависимости от степени ностальгии конкретного учителя по советским временам. На мой взгляд, нет никакой необходимости отрицать привлекательные черты личности, рожденной революционным опытом и действием, важно лишь помнить и напоминать ученикам об обратной стороне медали. Так, справедливая и осознанная ненависть к старому миру оборачивается отторжением и того, что заслуживает не проклятия, а благословения и сохранения; преданность освободительной революционной идее – некритическим отношением к ней и слепым догматизмом; моральная чистота и готовность жертвовать собой перерастают в оскорбительное невнимание к близким людям. Безусловно оправданным видится мне обращение на школьных уроках к «Конармии» Бабеля, при всей ее безумной и пластической жестокости. Помимо художественного совершенства, эти рассказы доносят до ребят жутковатую, но, несомненно, имеющую право на обсуждение концепцию: ужасы Гражданской войны не только не породили нового человека, но разбудили в человеке старом самое темное, стихийное и зверское начало.
Темного и зверского немало и в «Тихом Доне», но целителен главенствующий пафос романа – гимн жизни и проклятие ее губителям, утверждение Дома, Труда и Любви как вечных человеческих ценностей. Правда, мало кто из нынешних школьников одолевает четыре тома в полном объеме; мне, однако, это кажется меньшей потерей, чем провалы в знакомстве с «Войной и миром», тем более что и «Тихий Дон» замечательно экранизирован С. Герасимовым. Во всяком случае, целесообразнее знакомиться с «Тихим Доном», а не с «Поднятой целиной», лежавшей на школьных партах нашего поколения.
Подлинной находкой для нынешнего старшеклассника видится «Мастер и Маргарита». Читают этот роман все, даже самые отъявленные нелюбители книжных страниц. Пространство для дискуссий открывается просто безграничное, и все без исключения проблемы «архисущественны» для юношеского возраста (согрешу и позаимствую любимую приставку Владимира Ильича). Любовь, верность, вера, тайна творчества, тайна власти, независимость, отвага сопротивления – чего только нет в этом тексте.
А вот «Доктор Живаго» и платоновский «Котлован» не кажутся мне бесспорными кандидатами для подробного текстуального изучения в школе. Слишком выламываются они из освоенной ребятами литературной традиции и парадигмы, а внятная и непротиворечивая интерпретация недоступна и сегодня многим учителям – что уж говорить о детях. Это чтение по плечу разве только обитателям гуманитарных школ и гимназий.
Настала пора подвести итоги репетиторского периода. Главным результатом, помимо нескольких сотен подготовленных абитуриентов, стали мои учебные пособия – общим числом ни много ни мало 29. Особенно популярной оказалась книжка «Как стать грамотным», выдержавшая 8 изданий – и в Нижнем Новгороде, и в Москве. Она выросла из шпаргалок, упражнений и методических советов, которые я давала ребятам, чем, наверно, и объясняется ее широкое распространение. Имели успех и книжки, посвященные технологии написания сочинения и собственного креативного текста, а также хрестоматии поэзии и прозы, в которых каждый отобранный текст сопровождался культурологическим комментарием. Широко использовался выдержавший четыре издания словарь-тезаурус литературоведческих терминов «От аллегории до ямба», который и теперь активно работает в интернете. Обобщению, структурированию и постройке научной базы этой многолетней работы была посвящена моя докторская диссертация «Теоретические основы моделирования дидактического материала (на примере образовательной области “Филология”)», которую я в 2000 году защитила в Санкт-Петербурге в РГПУ им. А. И. Герцена.
Что сказать о моем отношении к собственным учебно-методическим работам? Видеть свое имя в печати я привыкла давно. Первая публикация одного моего стихотворения в нашей вечерке «Горьковский рабочий» состоялась, когда я училась в девятом классе; помню, как меня поздравляли учителя и одноклассники. Даже гонорар запомнился – 9 рублей (60 порций моего любимого мороженого!). Но никакого приступа честолюбия не последовало. Конечно, первая научная монография, изданная в Москве, целую ночь пролежала в изголовье моей постели, но и только. Научные публикации (а их более 200) тоже доставляли скорее спокойное удовлетворение. Видимо, ген «желания славы» развит у меня слабовато, как и у всей нашей семьи, впрочем. Подлинно счастливыми стали другие моменты. В 2000-х годах я тяжело заболела, диагноз поставили не сразу, и я, порядком измученная, провалялась в больнице около двух месяцев. И вот мрачным зимним утром, стоя в очереди на сбор анализов с именной историей болезни в руках, я услышала от своей соседки: «Ой, вы Русова? А у меня дочка по вашим книжкам училась…» В коридоре посветлело сразу. И, конечно, письма, письма читателей и учителей. Это оказалось слаще любых гонораров (кстати, до неприличия маленьких), премий и официальных отзывов. Твои страницы нужны, помогают, радуют, воодушевляют… Больше всего боюсь, что сказанное может показаться позированием и похвальбой, но… это правда: выше и счастливее нет ничего. Только материнство да общение с любимыми учениками.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.