Книга Зимы - [102]

— Знать местный язык будет не лишним, — ответила она. — Понятно, что в свободное от дежурств время, иначе с тебя спустят шкуру.

— Ладно, — хмыкнул синий, — можно попробовать. У меня смена до обеда, а потом пойду в казарму. Можешь меня там найти, если хочешь начать сегодня.

— Хорошо, — кивнула в ответ Кьяра. — Если мне не поручат что-нибудь особо важное, глазосмотрительное.

— О! — насмешливо воскликнул эльф. — Вы же леди для особых поручений. Одеяло подоткнуть, колыбельную спеть, постель согреть. Боюсь, до ночи вы не пригодитесь.

Тифлингесса уже привыкла к шутовскому поведению синего, но эти слова обожгли ее, словно боль от поводка. Мгновенно всколыхнулся гнев. Да за кого он ее принимает, за эльфийскую подстилку? Задохнувшись от возмущения, она отвесила ему звонкую пощечину.

Схватившись за щеку, Арадрив рассмеялся:

— Нет, тебе не эльфийскому надо учиться. Ты господина угробишь, с такой-то лаской.

Двое товарищей подхватили его смех. В нем не было злобы, они даже не поняли, как сильно задели ее. Сделав медленный вздох сквозь зубы, Кьяра взяла себя в руки.

— По-твоему он настолько слаб, что подобное может его угробить? — сказала она с холодом в голосе. — Молитесь, чтобы он этого не слышал. Спросите Элледина, как Лаурефин вчера дошутился.

Лицо синего мгновенно стало серьезным.

— Нет, я вовсе не это имел ввиду… — сказал он огорченно.

— Так вот, мальчики, — продолжила тифлингесса с угрозой в голосе, — запомните — я страшнее. Он вам плетей выдаст и подзатыльников по старой дружбе, а я, если начну колдовать, поубиваю вас.

Эльфы попритихли было, но тут Арадрив подал голос:

— Жестоко! А поблажка будет? За красивые глаза?

— Нет, — прорычала девушка.

Синий картинно схватился за сердце:

— Все, я скончался от ужаса. Вините Кьяру в моей смерти.

Двое других гвардейцев снова захихикали. Тифлингесса раздраженно махнула на них рукой. Горбатого могила исправит, а синего — такой же целительный удар, что и Лаурефина. Глупый остроухий, даже не понял, какое нанес ей оскорбление. Кьяре важно было, чтобы ее ценили за ум, силу, хитрость, а не за красивое лицо. Не внешностью она победила Тиамат и не сексуальная фигура позволила ей выживать в Девяти Преисподнях. Тупые мужики, будь они хоть с острыми ушами, хоть без. Ей хотелось уважения, а не сальных шуточек.

Пахнуло лекарствами, из-за ширмы вышел Арум, перекинув увесистую сумку через плечо. Когда он проходил мимо девушки, та остановила его:

— Арум, скажи, у вас есть в запасах целебная мазь? Понимаю, что она нужна сейчас всем, но иметь немного под рукой было бы спокойней.

Она кивнула в сторону ширмы Эридана.

— Есть, конечно, — хмуро ответил жрец. — Что-то не так?

Еще раз бросив взгляд в сторону ширмы, она продолжила, перейдя на драконий:

— Пока все нормально, кроме обычной вредности. Не спит, не ест, сидит на лекарствах. Это скорее на экстренный случай, вроде вчерашнего.

— Не ест? — переспросил драколюд, поддерживая беседу на драконьем. — Совсем или просто чуть-чуть?

— Я не видела, чтобы он ел вчера или сегодня, — ответила девушка.

Арум устало протер глаза лапой.

— Рано или поздно это должно было случиться, — сокрушенно проговорил он, — с учетом его неуемности в употреблении настойки… Все-таки лунные слезы — слабоконцентрированный яд с накопительным эффектом. Но нам, он, конечно, решил об этом не говорить.

Покачав головой, он добавил:

— Он — самый отвратительный пациент в моей жизни.

— Сочувствую, — вздохнула чародейка, — и что же делать?

Драколюд посмотрел ей прямо в глаза:

— Что? Ты правда веришь, что тут что-то можно сделать? Не проще ли пойти к красному дракону и попросить половину его сокровищ, чем что-то сделать с ним?

Кьяра удивилась, услышав такое от жреца, но Арум, видимо, и сам был доведен до предела.

— Но что-то делать надо, — ответила она. — Когда лекарство перестанет действовать? Сколько осталось времени до смертельного исхода?

— Трудно сказать…. - протянул драконид. — Тут смерть от истощения, а это небыстро. Хотя вероятней остановка сердца, а это уже может случиться внезапно. Трудно предсказать. Единственное, что я могу сделать — доложить Эрте. Если уж она ничего не сможет сделать…

Арум многозначительно замолк.

— Я, Кьяра, устал бодаться с ним, — продолжил он через несколько секунд. — Его в этом никто не переплюнет. Ему нужно баранью голову на герб.

Чародейка не смогла сдержать улыбку. Как же драколюд был прав.

— Все-таки скажи Эрте, на нее вся надежда, — сказала она.

Тот кивнул и ушел из шатра, оставив только запах бинтов и небольшую баночку мази. Девушка присела на кресло в основном зале. Все так сложно. Почему Эридан такой упрямый? Как он не видит, что делает себе только хуже? Оберон не убил, зелье не убило, а вот настойка… Хотя, даже не настойка — упрямство.

Вздохнув, она заглянула в комнату паладина, чтобы проверить его состояние. Тот сидел на кровати, закрыв глаза, в руке поблескивала пустой пузырек от настойки. Удостоверившись, что все в порядке, тифлингесса безмолвно скрылась за собственной ширмой. Чтобы отвлечься, начала расчесывать волосы, переплетать косу. Лишь бы только не думать о грустном.

Из размышлений ее вывел голос Арадрива. Тот зашел в зал совещаний и громко отрапортовал: