Книга стихотворений - [19]

Так же отрадно и мне, поистине злата дороже,

Что возвращаешься ты, Лесбия, к жадному мне.

К жадному ты возвращаешься вновь, и сверх ожиданья;

Ты ли приходишь, сама! Ярко отмеченный день!

Кто же сейчас счастливей меня из живущих на свете?

Что-либо можно ль назвать жизни желанней моей?

108

Если народ, о Коминий, твою седовласую старость

С пятнами мерзостных дел казнью пресечь порешит, —

Прежде всего твой язык, враждебный достойнейшим людям,

Вырвут и тут же швырнут коршуну в жадную пасть.

Вынут глаза — пожрёт их глоткою чёрною ворон,

Потрох псы поедят, всё, что останется, — волк.

109

Ты безмятежную мне, моя жизнь, любовь предлагаешь —

Чтобы взаимной она и бесконечной была.

Боги, сделайте так, чтоб могла обещать она правду,

Чтоб говорила со мною искренно и от души,

Чтобы могли провести мы один навсегда неизменный

Через всю нашу жизнь дружбы святой договор.

110

Мы, Авфилена, всегда хороших подруг восхваляем, —

Уговорившись, они плату законно берут.

Ты же, сперва обещав, ничего не дала мне, ты — недруг!

Взять и оставить ни с чем — это уж злостный обман.

Честная выполнит долг, стыдливая не обещает,

Но, Авфилена, вперёд деньги у всех забирать

И оставлять ни при чём подобает развратнице жадной,

Что беззастенчиво всем тело своё продаёт.

111

Да, Авфилена, всю жизнь одним быть мужем довольной —

Это похвально для жён, даже похвальней всего.

Но отдаваться подряд кому-либо всё-таки лучше,

Чем потихоньку себе братьев от дяди рожать.

112

Нос, ты очень велик. Однако спускаться на площадь

Не с кем тебе. Почему? Всем подставляешь ты зад.

113

В пору, мой Цинна, когда Помпей стал консулом, двое

Спали с Мециллой. Теперь консулом стал он опять.

Двое остались при ней, но выросла тысяча рядом

С каждым из них. Семена мечет обильно разврат.

114

Хрен богатеем слывёт: у него близ Фирма именье.

Как не прослыть, коли в нём всякого столько добра.

Пашни, луга и поля, и птицы, и рыбы и звери,

Только всё не в прок; выше дохода расход.

Пусть же слывёт богачом, но лишь бы всего не хватало;

Будем именье хвалить, лишь бы он сам захирел.

115

Много у Хрена земель: под покосами югеров тридцать

Сорок под пашню полей; прочее — море воды.

Как же ему не вступить в состязанье с богатствами Креза,

Если в именье одном столько добра у него?

Нивы, луга, леса преогромные, пади, болота,

К гиперборейцам самим, до Океана дошли!

Да, это всё велико, но сам он и этого больше —

Не человек, а большой, всем угрожающий Хрен.

116

Долго я формы искал, как ищет охотник, прилежно,

Чтоб Баттиада стихи мог я тебе поднести,

С тем, чтобы мягче ты стал и свои ядовитые стрелы

Впредь перестал бы метать, в голову целясь мою.

Вижу теперь, что мои пропадают напрасно усилья,

Геллий, и ты ни во что просьбы не ставишь мои.

Знай, от любых твоих стрел я укроюсь полою накидки,

Ты же от каждой моей будешь мученье терпеть.

ДОПОЛНЕНИЯ

СТИХОТВОРЕНИЯ КАТУЛЛА В ПЕРЕВОДАХ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ XVIII-XX вв.

В. К. Тредиаковский

12. НА НЕКОЕГО АЗИНИЯ

Азиний! Левою рукою

Не кстати за столом дуришь:

Салфетки крадёшь ловко тою,

Оставлены когда те зришь...

Так триста сам, в позор для предку,

Иль от меня стихов смотри ж,

Иль мне отдай мою салфетку.

А. И. Бухарский

3. ПОДРАЖАНИЕ КАТУЛЛОВОЙ ЭЛЕГИИ

LUGETE О VENERES

С французского перевода

Восплачьте, Грации, Амуры;

Лезбиин милый воробей

Исполнил смертью долг натуры

И прервал цепь счастливых дней.

Она любовь к нему питала,

А он был верен ей и мил:

Всегда она его лобзала;

Всегда он вкруг её шалил.

Хоть улетит в иную пору,

Но знак от ней приметит чуть,

К её назад порхнёт он взору

И сядет к ней на нежну грудь.

Но в нём исчезла жизни сила.

Ты, Парка, к нам была люта,

Сразив то, что любовь творила

И что любила красота.

Свирепым дышущая жаром

О непреклонна адска дочь!

Твоим повержена ударом

Краса стремится в вечну ночь.

О ты, что жизнь моей любезной

Всегда старался веселить,

Ты умер!., стон её, ток слёзный

Тебя не может оживить.

Предмет любви и обожаем,

Достойный нежности венка;

Вот сколько слёз мы проливаем!

Суди ж, как смерть твоя жалка!

Я. Ю. Львов

62. ЭПИТАЛАМ МАНЛИЮ И ЮНИИ

Лик юношей. Вечерняя звезда является! Юноши, восстаньте из-за трапезы! Геспер, толь долговременно ожидаемый, мещет с высот Олимпа трепещущий луч свой; время оставить пирование. Скоро предстанет новобрачная красота, скоро начнётся торжество Гименея.— Гимен! о Гименей! се грядёт Гимен, се Гименей.

Лик младых дев. Младые девы! оставим трапезу, подобно сим юношам. Уже блещут лучи звезды, нощь предваряющей; не для чего медлить. Воззрите на юнош: они уж удалились. И не напрасно; им начинать пение.

Лик юношей. Други! победа будет пе малотрудна. Посмотрите внимательно на сих младых красавиц: с каким размышлением совещаются они о пении! И не тщетно. Но мы, развлечённые иными заботами, несомненно побеждены будем. Превосходство требует большего рачения. По крайности хотя на сей раз совокупите мысли ваши; пусть начнут оне пение: мы должны будем ответствовать им.— Гимен! о Гименей! се грядёт Гимен, се Гименей.

Лик дев. О Геспер! есть ли какая иная звезда в небесах, которая бы ужаснее тебя сияла? Ты безжалостно исторгаешь юную деву из объятий матери её. Не взирая на все её сопротивления, ты изъемлешь её из рук родительницы, чтобы предать её юноше, пламенеющему любовию. Самые враги, по долгом облежании во град вступившие, свирепее сего поступить не могут.— Гимеи! о Гимеией! се грядёт Гимен, се Гименей.