Книга пророка Амоса. Введение и комментарий - [94]

Не война, не голод, не сама смерть, но молчание Бога – вот самое ужасное наказание. Ведь слово Божие, провозглашаемое пророками – необходимый духовный хлеб для Его народа, отсутствие которого влечет за собой духовную смерть. «Не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек» (Втор. 8:3). Объявляется о том, что этого слова больше не будет, что пророчество прекратится. Именно здесь, у Амоса, впервые звучит эта угроза прекращения пророчества. В дальнейшем эта тема не раз будет звучать в пророческих книгах: Ос. 5:6. Мих. 3:4. Иер. 11:11. Иез. 7:26 и др.

Тема безрезультатного поиска Бога, Его молчания, Его таинственного удаления часто звучит и в библейской поэзии, в частности в псалмах, составленных во время долгого вавилонского плена. Некоторые из этих псалмов безответны: в них звучит мольба Псалмопевца, но отсутствует какой бы то ни было ответ на нее. В этих «безответных» псалмах – лишь горькие и тоскливые слова, направленные к молчащему Богу. «Для чего, Боже, отринул нас навсгда?.. Знамений наших мы не видим, нет уже пророка, и нет с нами, кто знал бы, доколе» (Пс. 74[73]:1, 9). «Восстань, что спишь, Господи! пробудись, не отринь навсегда. Для чего скрываешь лицо Твое, забываешь скорбь нашу и угнетение наше?» (Пс. 44[43]:24–25).

В Притчах Соломоновых персонифицированная Премудрость Божия предупреждает всех, кто не желает ее слушать: «Я звала, и вы не послушались, простирала руку мою, и не было внимающего, и вы отвергли все мои советы и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели, порадуюсь когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас, когда постигнет вас скорбь и теснота. Тогда будут звать меня, и я не услышу, с утра будут искать меня, и не найдут меня» (Притч. 1:24–28).

О том же – в Песни песней: «Возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил, я искала его и не находила его, звала его, и он не отзывался мне» (Песн. 5:6). Вот как объясняет эти загадочные строки протоиерей Геннадий Фаст в своем, столь же поэтичном, как и сама библейская книга, толковании: «Когда Господь Сам приходил к Израилю, Израилю было лень и неохота выйти навстречу Жениху. Но когда Израиль все-таки обращается к Ягве, тогда Бог отвращается и уходит. Израиль должен прочувствовать свою вину. Поленившись принять своего Господа в уюте своего дома, Израиль должен теперь искать его вне, во хладе ночи»[790]. Остаток Израиля найдет Его лишь после долгой ночи плена.

Тема богооставленности очень обширна, можно было бы привести немало высказываний об этом многих духовных писателей и мистиков, но это было бы пренебрежением рамками комментария. Потому ограничимся лишь одной маленькой цитатой из прп. Силуана Афонского, очень уж она созвучна Амосовой речи: «Нет больше горя, чем потерять благодать. Душа скучает тогда о Боге. Чему уподоблю это скучание? Уподоблю его плачу матери, которая потеряла единственного возлюбленного сына своего»[791].

Впрочем, есть в этой безрадостной картине и отрадный штрих: этот голод и эту жажду общения с Богом пробудит в своем народе Сам Господь. Значит, Его народ все еще Ему не безразличен, значит, у народа по-прежнему остается надежда на встречу с Ним и на восстановление былых отношений[792].

…Господь Бог… אתי יהרה. lxx: κύριος; Таргум: יוי אלהים; Vulgata: Dominus Deus.

…голод… Израильтяне возжелают духовного хлеба, слова Господня только тогда, когда их постигнет физический голод и угроза голодной смерти. Голод – спутник войны. Скоро свершится то, о чем пророчествует Амос беззаботным израильтянам. Нашествие ассирийских полчищ не за горами. Но уже иудейская древность рассматривает эти слова в мессианском ключе, как пророчество о последнем голоде мессианских времен. В одном из мидрашей на книгу Бытия мы читаем: «Голод посещает землю десять раз: во времена Адама, Ламеха, Авраама, Исаака, Иакова, Судей, Давида, Илии, Елисея, и последний голод будет в будущие дни Мессии, как сказано: Я пошлю на землю голод (Ам. 8:11)»[793].

…слышания… לשמע. Таргум: принятия (לקבלא).

… будут ходить от моря до моря… Обычно под морями понимаются Мертвое (Соленое) и Средиземное моря (иногда – Галилейское и Средиземное), между которыми и находится земля Израиля. Однако Павел Юнгеров настаивает на глобальном понимании этих слов: «Ближе будет к правде, – пишет он в своем комментарии к книге, – если увидим здесь указание на всю вообще землю, доступную ведению современников Амоса»[794].

В LXX предлагается несколько иное чтение: потрясутся (или: взволнуются) воды до моря (σαλευθήσονται ΰδατα εως θαλάσσης), то есть не люди будут ходить «от моря до моря», а воды (речные?) устремятся в море. Чтобы иссякнуть и лишить людей возможности утолить жажду? Не ясно. Или просто переводчики руководствовались желанием приблизить смысл к классическим образам библейской поэзии (ср.: Пс. 96[95]: 11; 98[97]:7 и др.)? Юнгеров предлагает простое объяснение: «Слово מי LXX толковников сочли за מי и перевели, в затруднение толковникам, ΰδατα – воды»[795].

Vulgata: a mari usque ad таге.