Книга пророка Амоса. Введение и комментарий - [117]

Отличие наблюдается и в критике института священства. У Амоса эксплицитно критика священников выражена лишь в 7:10–17, где говорится об Амасии, вефильском священнике.

Священством, видимо, находилось под покровительством политической власти и обладало экономическими привилегиями. Выразительные заявления против него оборачиваются настойчивым отвержением и осмеянием паломничеств к святилищам в Вефиле, Галгале (Ам. 4:4–5; 5:5–6) и также в Вирсавии (Ам. 5:5). Если Ам. 4:4–5 может заставить думать о том, что острие критики направлено лишь на нечистоту культовых форм, которые сами по себе еще не исключают некоей легитимности культа, когда он свободен от такой нечистоты, то противопоставление выражений «искать святилища» (со всеми смыслами глагола «искать») и «искать Господа» (Ам. 5:4–6) не оставляет сомнений в радикальности критики культового института.

У Амоса святилища представляют собой беззаконную помесь власти и религии, что разлагает и ту и другую. Его обвинение против культового института, столь же радикальное, как обвинение Осии против религии, сконцентрировано на святилищах и выражено в «пятом видении» (Ам. 9:1–4), в котором Амос получает повеление поразить храмовые капители – для того, чтобы все здание потряслось и рухнуло.

Декларация Амасии, что Вефиль есть «святыня царя» (Ам. 7:13), открывает суть критики святилищ Амосом. На этот единственный намек можно было бы не обратить внимания, если б не было текстов Осии, которые многократно указывают на постоянное присутствие в жизни народа «храма» и его служителей.

Отсутствие во времена Осии сильного царя, возможно, оказалось благоприятным для различных групп священников и других функционеров, позволило им усилить свою власть. Такая ситуация не проглядывается в книге Амоса.

Пророчество Осии направлено против яхвистских священников, зараженных той или иной формой ваализма, возможно, культом плодородия (Ос. 4), и против вдохновителей такой молитвы, которая исполнена более претенциозностью, чем доверием (Ос. 6:1–3). Яхве в их представлениях очень похож на природные божества, ритмично чередующие периоды наказаний и прощений в соответствии с естественной регулярностью времен года. Эти божества тоже присутствуют в книге Осии, по крайней мере, имплицитно: Ос. 7:3–7.

В Ос. 8 критика властных группировок, в частности священнических, манипулирующих государством, становится очень выразительной. Золотой вефильский телец, конкретная репрезентация всего культа и всей религии Северного царства, неспособен никого спасти: «Оставил тебя телец твой, Самария!» (Ос. 8:5). Пусть хоть сколь умножаются святилища – теперь уже не важно, посвященные Яхве или Ваалу – религия, превращенная в инструмент политической власти, не сможет ни сшить разорванный завет, ни вернуть расположение Господа (Ос. 8:1).

Телец для Осии – образ и символ всего культа (возможно, легитимного). Нелегитимной является, в любом случае, поиск решения, на частном и общественном уровне, с помощью учреждения, которое потеряло свою функциональность. Такой телец неспособен помочь народу. У Амоса этот образ отсутствует.

Если священство, храм и все, что они представляют, подпадают под критику Амоса и Осии, нужно ждать и критики культа, неприятного Богу и потому бесполезного.

Осия осуждает умножение алтарей и жертвоприношений (Ос. 8:11), но не входит в культовые частности. Ос. 9:1–9 говорит не только о физической невозможности реализации культа в состоянии плена в чужой стране, но и радикально отвергает культ как таковой. Пророк требует прекратить использовать культ для уклонения от заслуженного изгнания, этот культ не принесет пользы ни сам по себе, ни тем более в чужой земле. Текст не предлагает решения по выходу из этого положения (культ и прорицание как средства поддержки со стороны Господа деквалифицированы), кроме разве что принятия ситуации плена и наказания: «Да узнает Израиль». «Знать» здесь означает признавать, что «пришли дни посещения, пришли дни воздаяния» Господня (Ос. 9:7а).

Амос в критике культа более подробен и конкретен, чем Осия. Помимо намеков на «храм» и святилища в Ам. 3:14; 4:4–5; 5:5, а также, возможно, на культовые праздники, которые обратятся в траур (Ам. 8:10) и на нелигитимные клятвы (Ам. 8:14), Ам. 5:21–25 выразительно утверждает отвержение Господом конкретных форм культа. Это отвержение тесно связано с провозглашением «Дня Господня» как дня наказания и, еще более – с восстановлением того божественного порядка, который был нарушен. Осия, в свою очередь, не пользуется категорией «Дня Господня», но вводит понятие «дни посещения/расплаты/кары».

Критика основных институтов (царской власти, священства и культа) была вызвана их неспособностью решить общественные проблемы того времени. Осуждение религиозной ситуации в Израиле включает в себя обвинение в нарушениях норм социальной справедливости, соблюдение которых по самой своей природе должно быть обеспечиваемо представителями власти, в том числе, возможно, и священниками.

Первые обвинения в этой связи, которые выдвигает Амос, устанавливают отношения между социальными и религиозными аспектами жизни. Так, в Ам. 2:4 «совращение с пути» связано с «отвержением закона», но не исключает полностью и стремления к ложным религиозным ценностям, представленным идолами. Нарушение закона о залогах (Ам. 2:8) является посягательством на законы о братстве, но также и превращает культовое место в «дом бога