Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 — сер. 1980-х гг. Т.2 - [40]

Дедушка Александр Яковлевич служил секретарем у известного на Урале купца Агафурова. Знал несколько иностранных языков и вел переписку с государствами, с которыми Агафуров торговал.

Мой папа, Павел Александрович Вейберт, был бухгалтером. Мама, Елизавета Эмильевна Фосс, была уроженкой Франкфурта-на-Майне. Ее отец был крупным специалистом по сверлению артиллерийских стволов, в частности стволов для двенадцатидюймовых пушек, которые устанавливались на линкорах. Эмиль Эмильевич Фосс был приглашен в Россию военным министерством и стал мастером на Путиловском заводе в Петрограде. Его жена, моя бабушка, урожденная Раненфюрер вела хозяйство. Она была очень крутого характера и одна управлялась с большой семьей, тремя гувернантками и прислугой»56.

Семья Вейберт, осевшая на Поволжской земле вследствие приглашения немцев Екатериной II для освоения этих земель, разрасталась, словно дерево, одна из ветвей которого оказалась в Екатеринбурге. Случилось это в силу предпринимательских качеств Александра Вейберта, будущего дедушки Льва, который стал служить управляющим в компании «Братья Агафуровы». В 1913 г. компания чуть не обанкротилась и Александр Вейберт ездил улаживать дела в Москву, что следует из текста открытки, сохранившейся в архиве. И судя по всему, с порученной миссией справился успешно, так как Торговый дом «Братья Агафуровы» еще долго процветал на рынке.

Открыток в семье сохранилось много. Это — почтовые карточки с видами разных городов. Родственники часто посредством их переписывались. Их содержание наполнено теплом родственных чувств, свидетельством дружбы близких людей и вполне мирных семейных забот.

Из этих же открыток можно судить о том, как Пауль Вейберт ехал на фронт во время Первой мировой войны, как после оказался в Красной армии и, выйдя на одной из станций из эшелона, встретился со своей будущей женой.

Из воспоминаний Н. Л. Бакановой (Вейберт)

— Пауль вышел из поезда за кипятком и увидел очень красивую девушку в белом пуховом платке, с косой до пояса. И тогда он в начищенных до блеска сапогах, с мандолиной в руках с ней заговорил. Но она ответила, что не может говорить без разрешения матушки с незнакомым человеком, а должна спросить ее соизволения. И повела молодого человека в поезд. Она представила его своей матери, они вместе доехали до Екатеринбурга и уже никогда не расставались. Это были мои дедушка и бабушка — Павел Вейберт и Елизавета Фосс. У них родились два сына — Лев и Юрий, а поженились Пауль и Елизабет только тогда, когда им было по 70 лет. Бабушка хотела непременно венчаться в церкви, а немецких церквей к тому времени в Екатеринбурге уже не было. Поэтому они заключили брак в столь позднем возрасте57.

Из всего сказанного выше понятно, что семья Вейберт, в которой родился Лев, формировалась в контексте тех исторических событий, которые протекали в России в начале ХХ века, не противостоя никаким общественным явлениям, а скорее следуя их течению. А поэтому вернемся на улицу Тверитина, где и прошли школьные годы Льва Вейберта.

Из воспоминаний Л. П. Вейберта

«В квартире было много людей. Так мы прожили шестнадцать лет, пока война не разъединила семью и не разбросала нас по разным местам. Этот первый период моей жизни был насыщен детскими играми, учебой, спортом, занятиями музыкой, посещением художественной студии при Дворце пионеров, а также всевозможными играми.

Каждый год мы ездили в деревню Обухово, где находится курорт «Обуховские минеральные воды». Обухово — типичное уральское село, расположенное на Сибирском тракте вдоль берега реки Пышма. И тогда, в 40-х годах, оставались еще под окнами домов полочки, куда жители клали хлеб и ставили крынку молока для каторжан, которых под конвоем в кандалах гнали в Сибирь на каторгу.

Наша семья каждый год жила у одной и той же хозяйки, Лукерьи Васильевны, в небольшой избе. Девять лет она сдавала нам дачу, и мы очень привыкли и к месту, и к хозяйке. Мы, ребята, спали на сеновале вместе с внуками Лукерьи Васильевны. С утра бежали на речку купаться, потом завтракали. Хозяйка почти каждый день стряпала в русской печке из ржаной муки большие шаньги с картошкой, творогом или сметаной. Запах стоял в кухне изумительный, вот прошло уже почти 70 лет, а я его все еще помню. После завтрака шаньгами, парным молоком и яйцами, мы шли с родителями в лес за грибами, ягодами или просто сидели под раскидистой сосной на опушке леса.

Я писал масляными красками. У меня сохранился небольшой этюд папы: правильно взятые цветовые отношения, мягкие тона, лепка формы. Вот, оказывается, откуда у меня по наследству способности художника»58.

Из воспоминаний Н. Л. Бакановой (Вейберт)

— Папа был воспитан высоко духовно. Его мама была пианисткой. Она любила оперетты Кальмана, прекрасно пела сама, музицировала. У нее была очень хорошая подготовка, она окончила курсы в Петербурге и поступала в консерваторию. Папу тоже обучали музыке, учительница у него была очень одаренная. Она на занятиях бегала пальцами по крышке рояля, это все произвело на ребенка ошеломляющее впечатление. Играла концерты Рахманинова, и он был потрясен ее игрой на всю жизнь. Поэтому умел воспринимать серьезную музыку. И в нашей семье потом, когда папа ночами гравировал, звучала классическая музыка Генделя, Баха, Бетховена, Чайковского.