Книга о Небе - [81]
— А в чем дело?
— Бог-Родитель говорит, что дарует мне второе рождение. В образе второй дочери старшего брата… А если я не хочу, то должна усиленно совершенствоваться в Истинном мире…
— Это замысел, продиктованный милосердием Бога, за который должно благодарить. Может, стоит тебе переродиться?
— Если я стану дочерью старшего брата, то буду внучкой своих родителей… В Мире явлений я была непочтительна к родителям, и мне хотелось бы стать их почтительной внучкой.
— В таком случае это хорошо, не так ли? Не забывай благодарить Бога.
— Ах, как хорошо. Я была готова к тому, что сделаю, как вы скажете.
— На этот раз тебе следует серьезно выполнить долг по отношению к родителям. Желаю тебе не возвращаться в этот мир смерти счастливой девушкой в расцвете молодости… С этого момента измени свою душу… Ты поняла?
— Да, поняла… Все спаслись благодаря вам, учитель! Спасибо.
— Ну, поспеши обратно. Разве тебя не ждет Божественный Посланец?
— Да. Позвольте мне снова когда-нибудь и в каком-нибудь из миров встретиться с вами, учитель!
С этими словами молодая девушка нехотя удалилась.
Молодой человек, тяжело вздохнув, произнес как бы про себя:
— Хоть мы и много тренировались в Истинном мире, в критический момент оказывается, что мы остались такими же, какими были. Прискорбно.
И, обращаясь к спутнику Накатани, прибавил:
— Мы вместе усердно совершенствовались в Истинном мире, но, пожалуй, как люди не очень изменились. Увидев ее, я остро ощутил это.
— Человек не так просто меняется, наверное. Так уж он устроен, что должно пройти много времени или произойти какое-то событие, от которого он разом поседеет, чтобы он изменился…
Молодые люди хотели вовлечь Накатани и меня в разговор, но мы, наслаждаясь солнцем, были не слишком внимательны.
То ли они потеряли терпение от столь беспечного поведения двух старых друзей, но один из них вдруг произнес — как будто сбросил бомбу:
— Кодзиро! Вам в Мире явлений известно, что за всю головокружительно долгую историю созданного Богом Человечества Бог впервые спустился на Землю, чтобы спасти это Человечество?
— Что? Бог-Родитель спустился на Землю, чтобы спасти Человечество?.. Это правда?
— Ну, если даже вы, сэнсэй, удивлены, то вряд ли это известно всем в Мире явлений… Мы, в Истинном мире, подозревали, что вы, господа, беспечные оптимисты!
— Бог-Родитель сошел на нашу Землю… Для Спасения Человечества…
— Это началось в 1987 году.
— Что? Целых пять лет назад?.. Мне очень жаль, что, по своему легкомыслию, я не знал об этом и оказался неблагодарным глупцом. Как мне просить прощения у Бога-Родителя?
— Мы, обитатели Истинного мира, волновались об этом.
Я обратился к Накатани, который до этого момента молча слушал:
— Накатани-кун! А как, по-твоему, просить прощения у Бога-Родителя?
— Не волнуйся так… Ведь ты все делал, придерживаясь правды. Бог-Родитель это понимает. Сегодня он позволил нам не спеша принимать солнечные ванны. Спасибо. А теперь надо потихоньку собираться в обратный путь…
С этими словами он поднялся и вдруг неожиданно обратился ко мне:
— Забыл спросить о важном. В последнее время это волнует всех в Истинном мире.
— А что именно?
— Впрочем, это, может быть, и не так важно, но… Когда именно человеку дарована жизнь: с того момента, как он зародился в материнской утробе, или в тот миг, когда он родился? Ты что-нибудь слышал об этом от Бога?
— Он говорил, что человек получает жизнь в тот момент, когда родился. А что такое?
— Если так, значит, находясь в материнской утробе, человек не обладает самостоятельной жизнью. А тогда чем же он является, собственно говоря?
— Наверное, частью тела матери?
— Но если так, то, выходит, когда в силу каких-либо обстоятельств мать делает аборт, она может не мучиться угрызениями совести, не переживать нравственные страдания? Ведь она всего-навсего удалила часть своего тела?
— Ей не за что упрекать себя, как мне кажется. Однако надо иметь в виду, что если она будет много раз спокойно делать аборты, решив что тело принадлежит ей, ее тело ослабеет.
— И все же дело это противоестественное, и лучше не совершать его — это и мудро, и соответствует здравому смыслу… Я оскорбил твой слух глупостями, но люди из Истинного мира были озабочены этим вопросом. Прости, прости.
Он встал, и с ним вместе удалились оба сопровождавших его молодых человека. На прощанье Накатани сказал мне:
— Теперь мы сможем увидеться на церемонии поступления в Небесный университет.
— Я слышал, что эта вступительная церемония полна света и сияния?
— Жду с нетерпением. Да, поступать куда-либо в таком возрасте…
— У нас уже нет возраста! — Смеясь, я похлопал его по плечу, а один из молодых людей с серьезным видом сказал:
— У вас обоих нет возраста, вы моложе, чем мы, — и мы все вдруг рассмеялись.
Способность смеяться — счастье для человека.
Мы как раз вышли к воротам, ведущим в Мир явлений. Накатани и оба молодых человека, явно не сожалея о расставании, удалились, а я остался один.
Возвращаясь в одиночестве, я глубоко задумался:
С тех пор, как на этой Земле Человечество родилось.
Сколько сотен миллионов лет прошло?
Бог все человечество, как Своих любимых детей.
Кодзиро Сэридзава (1897–1993) — крупнейший японский писатель, в творчестве которого переплелись культурные традиции Востока и Запада. Его литературное наследие чрезвычайно разнообразно: рассказы, романы, эссе, философские размышления о мироустройстве и вере. Президент японского ПЕН-клуба, он активно участвовал в деятельности Нобелевского комитета. Произведения Кодзиро Сэридзавы переведены на многие языки мира и получили заслуженное признание как на Востоке, так и на Западе.Его творчество — это грандиозная панорама XX века в восприятии остро чувствующего, глубоко переживающего человека, волею судеб ставшего очевидцем великих свершений и страшных потрясений современного ему мира.
Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.
Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.
В книгу еврейского писателя Шолом-Алейхема (1859–1916) вошли повесть "Тевье-молочник" о том, как бедняк, обремененный семьей, вдруг был осчастливлен благодаря необычайному случаю, а также повести и рассказы: "Ножик", "Часы", "Не везет!", "Рябчик", "Город маленьких людей", "Родительские радости", "Заколдованный портной", "Немец", "Скрипка", "Будь я Ротшильд…", "Гимназия", "Горшок" и другие.Вступительная статья В. Финка.Составление, редакция переводов и примечания М. Беленького.Иллюстрации А. Каплана.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.