Книга Натаниэля - [67]

– Ты. – сказал Он мрачно. – Что у тебя?

Сатана быстрым движением поправил узкие одежды, обтягивающие его пах и, подняв перед собой серебряный поднос, направился к Иисусу.

– Чаша сия! – объявил он. – Точно по расписанию.

– Я же просил… – вздохнул Иисус. – Иногда Я так бессердечен к Себе…

Натаниэль тактично хмыкнул и снял салфетку с чаши сей.

– Что ты туда бросил? – быстро спросил Иисус с подозрением.

– Ничего. – удивился Натаниэль.

– Не надо, – воскликнул Иисус, – ты сейчас вот так рукой дернул, Я видел!

Натаниэль помахал салфеткой.

– Я снял покрышку, – объяснил он, стараясь говорить медленно и спокойно, – она защищала от пыли.

Иисус недоверчиво воззрился на него.

– С чего это ты обо Мне так заботишься?… – сказал Он глухо, беря чашу сию.

Натаниэль вздохнул и переступил с ноги на ногу.

Иисус посмотрел в чашу, потом на Натаниэля.

– Ты туда плюнул. – сказал Он уверенно.

– Нет. – ответил Сатана и вздохнул еще раз.

– Плюнул, плюнул.

– Не плевал.

– Ты плюнул и размешал, чтобы не было видно.

– Нет.

Иисус снова посмотрел на него.

– Потому что если Я узнаю, что ты туда плюнул, а Я узнаю, потому что я Бог…

– Поверь мне, – сказал Сатана, тщательно разделяя слова, – я туда не плевал.

На этот раз Бог, ничего не говоря, смотрел на него почти полминуты.

– Ты выделил «я», – сказал Он наконец, – ты попросил кого-то еще плюнуть туда, чтобы потом сказать, что не плевал туда сам.

– Да не плевал туда никто! – крикнул Сатана, умудряясь вздыхать и кричать одновременно, – ну кто кроме меня мог туда плюнуть?…

– Ага! Значит ты туда все-таки плюнул.

– Да нет же!

– Ну это мог быть Он, – сказал Иисус, подозрительно поднимая глаза к небу. – Это Его юмор…

– Опомнись! – воскликнул Сатана, – Это был Ты Сам, Ты бы знал!…

Они оба замолчали. Прошла еще минута. Иисус пялился в чашу, а Сатана вздыхал все чаще и чаще.

– Я Тебе говорил, что Ты запутаешься, – сказал он наконец мрачно, – но нет, кто меня будет слушать? Пускай Меня будет двое, нет, Меня будет пи, ладно, Меня трое, но это уступка, почему Меня не может быть столько, сколько Я хочу, Я же Бог…

– Если ты туда не плюнул, то ты туда точно… – начал Иисус.

– Нет. – твердо остановил Его Натаниэль и снова переступил. – Я не знаю точно, что Ты Сам Себе там… Сами Себе там придумали, но моих там – полотенце, поднос и посуда. Полотенце и поднос тут, верни мне чашку и я пойду по делам.

Иисус снова уставился на него буравящим взглядом. Сатана снова вздохнул.

– Ладно, можешь оставить Себе, – сказал он быстро, – удачи. Я ушел. Возвращайся поскорее, мы тебя ждем.

Он повернулся и сделал несколько шагов.

– Стой! – сказал Иисус властно. – Назад.

Сатана остановился, вздохнул еще раз и повернулся.

Иисус, не спуская с него глаз, осторожно пригубил содержимое чаши сей.

– Боже, какая гадость!… – воскликнул Он, морщась от отвращения. – Как горько!

– Лайм кончился, – объяснил Сатана и еще раз быстро поправил причиндалы, – льда нет, были только холодная вода и лимонная кислота, вместо сахара – заменитель. Если Тебе это поможет, я рад, что пить это не мне.

Иисус поднял брови.

– Что ты себя все время трогаешь?… – спросил Он. – У тебя чешется там? Что ты стоишь и трогаешь себя у всех на глазах?

Сатана неопределенно покачал головой и опустил глаза.

– Ну понимаешь, – сказал он, немного помявшись, – у меня сегодня свидание тут неподалеку… Я себе… Ну… Ну, прибавил чуть-чуть… Непривычно немного…

Иисус бросил на землю пустую чашу.

– Ах ты похотливый козел! – воскликнул Он, щелкая пальцами.

В Его голосе чувствовалось облегчение.

– Эй!… – воскликнул Натаниэль, хватаясь за промежность.

– Это один из самых торжественных, самых апокрифических, таинственных вечеров в истории всего мира, – продолжал Иисус, закипая от гнева, – а ты, вместо того, чтобы сочувствовать, чтобы думать о деле, работать в команде, ты…

– Однажды Твое любимое издательство выпустит словарь, – пропыхтел Натаниэль, обшаривая себя, – и Ты узнаешь, что значит слово «апокрифический», которое Ты… Ну что ж это… Эй!

Иисус отвернулся и, сложив руки, уставился вдаль.

– Я тебя больше не задерживаю, – сообщил он пустоте. – Можешь идти куда хочешь.

– Да куда я пойду-то теперь! – воскликнул Сатана, вздыхая очень тяжело.

Он опустился на траву, закурил и вздохнул еще один раз.

– Это тебе не сад тысячи вздохов, – процедил Господь через зубы, – а Гефсиманский. Здесь не о бабах думать надо. Скорбеть надо. Сиди и скорби.

CXXXVII

– E-6 – E-7. – сказал Господь, бросив взгляд на доску поверх очков. – Белый конь взял черного? Я, знаешь ли, все равно набираю вес…

– Ну тут все просто. – сказал Сатана, не поднимая глаз, – Тот кто много есть – полнеет. Не очень сложно, по-моему. Закон Вселенной.

Он развернул доску и, задумчиво сложив руки на груди, откинулся на спинку кресла.

– Эх… – Господь встал, подошел к столу с доской и, опустив на нос очки, внимательно посмотрел на нее. – Чей ход?…

– Твой. – сказал Сатана. – Всегда твой.

– Просто проверяю. – Господь уселся обратно в Свое кресло. – Е-7 – Е-8, пешка превращается в ферзя. Шах королю.

– Мог бы и за черных уже сходить, – сказал Сатана, – хоть разочек.

– Разочек ходил, – ответил Господь, – но это лишнее разнообразие. Совершенно лишнее.