Книга Извращений - [6]

– Сокращай свою речь до смысла! – крикнешь ты ему вместо привета.

– Тогда – никто бы не писал романов, – пожелает доброго здоровья и он тебе.

Он быстро соберёт свои бумажки и убежит в другую комнату, продолжая писать на ходу, что-то бубня себе под нос.

Ты будешь не очень разговорчивым; зато – у тебя будут кучи друзей повсюду. Проблема в том, что спроси кто-нибудь: «Кого из всех этих людей, которые зовут тебя другом, назовёшь другом ты?» – ты ничего не сможешь ответить и будешь – только молчать.

К тебе придут двенадцать апостолов и четыре волхва в придачу – они принесут с собой сто сорок шесть доказательств того, что мир плоский. Но наша маленькая планета – так и останется сплюснутым шаром, поскольку ты, как всегда, не будешь их слушать. Ты выставишь их за дверь и дашь денег, чтобы те не приставали к тебе хотя бы ночью.

Ты заваришь себе чай с жасмином; этот напиток – всегда поможет тебе заделать надрыв во враждебной реальности. Таким образом – ты всегда сможешь гарантировано быстро и бесплатно направить свою жизнь в лучшую сторону, не тратя лишних средств. Как сделать это в условиях ночной кухни съёмной (коммунальной?) квартиры, где туда-сюда бродят орды сомнамбул и пьяниц? Очень просто: ты начнёшь любить всё, что ходит и дышит; ты будешь наслаждаться всем, что тебя окружает и видеть в каждом пыльном углу – красоту. Поэтому: ты – будешь художником.

Мир будет шумным. Ты будешь слушать эту музыку и вдыхать аромат стен. Одни люди станут любить ближних своих; другие – не очень. Но у всех них есть будет одна общая черта – никто из них больше не сможет прятать свои чувства. У них будет смелость сказать другим, что думают о них. И тут снова два варианта: либо начинать драться, либо – раздеваться.

Так выпьем за это чашечку чая! Над океаном человечества – ты будешь лодкой. Твой живот наполнится теплотой жасмина – ты заслужишь его уже тем, что прожил этот день. Ненависть и любовь – пройдут. Останутся только двое:

– Красота и извращение! – скажешь ты вслух.

Ты увидишь, поджав колени к груди, совсем других существ. Они насладятся друг другом; враги – станут друзьями. Любовники – все станут призраками. И ты черпаешь у них силы – из их жизней – чтобы жить дальше самому, работая на полувечном двигателе извращений.

Ты будешь пить жасминовый чай: всегда с одним и тем же вкусом – всегда совершенный. Ты будешь учиться, набираться опыта, понимать вкус этого чая. Ни один тибетский лама не найдёт в глубинах мудрости тибетских гор ту истину, которую ты найдешь ночью, на общей кухне съёмной квартиры – она живёт рядом с людьми.

Ты научишься понимать вкус жизни. Но стоит подождать – пройдёт ещё немало времени.

– Эй, – крикнешь ты девушке, которую увидел здесь впервые и которая зайдёт на кухню, – хочешь чая?

Видимо, это – будет новая квартирантка.

– Угу, – легко, одними губами, улыбнётся она.

Она сядет за стол. Ты увидишь, что на ней не будет лифчика. Ты нальёшь её в чашку остатки третьей заварки чая.

– А сахар? – обиженно спросит она.

– Этот чай – пьётся без сахара. Попробуй.

– На вкус – как вода в ванной.

– Жизнь часто имеет вкус ванной или кухни. Наверное, потому что часто – это самые приятные места в домах, – мысленно добавишь: «Но чаще: жизнь – имеет вкус гостиной и туалета», – тебе нравится?

– Угу. Только у нему нужно ещё привыкнуть.

Она спрячет свои глаза и уставится ими в пол.

– Ты – новенькая?

– Да, – резко оживится она, – я ещё не со всем освоилась.

– Почему ты здесь? – и поспешишь добавить, – в смысле: это – не лучшее место для красивых девушек. Сама видишь – и должна понимать.

Она кивнёт.

– Я недавно приехала в этот город. У меня не много денег. Я хотела бы сначала найти работу – а потом уже думать о более достойном жилье.

– Из ада в чистилище?

– Простите?!

– Да так – ничего.

– А почему ты здесь?

– Я?! – ты подумаешь: «Действительно!», – у меня нет другого выбора. Я – художник; а мы – не часто много зарабатываем.

– О-о! Так ты – художник?! – заулыбается она во все зубы, – а нарисуй меня!

Ты возьмёшь первый попавшийся клочок бумаги и плохо заточенным карандашом проведёшь на нём линию, а рядом – нарисуешь кружочек.

– На, – ты протянешь ты ей свой рисунок, – это ты.

Она саркастически посмотрит на тебя, повернув к тебе твой же рисунок.

– Что?! – только и скажет она.

– Мы плохо знакомы. Пока, я вижу тебя – такой.

Она только нахмурится. «Да, художники – не лёгкие люди» – подует и она, и ты одновременно.

Она ещё много о чём будет тебя спрашивать. Больше всего – о жизни в городе и о жизни художника. Жасминовый чай – заставляет некоторых зевать и мечтать об одеяле с подушкой; некоторым – наоборот – развязывает рот и убивает ночь.

А если ты выглянешь в окно: то увидишь чёрное солнце мёртвых, которое будет светить ярче, чем солнце живых – особенно, для художников. Особенно – ищущим свой путь.

– Я никогда не жил в деревне, – скажешь ты, – я видел их – но давно и совсем не много. На что это похоже?

– Ну-у-у, – затянет он, – знаешь, это как везти повозку лунной ночью по безлюдной тропе. Ближайший от тебя человек – разбойник; и тот – за двадцать километров. И красиво – ведь звёзды; и страшно – ведь в лесу волки. И поговорить можно только со своей старой клячей. Да и говорить – совсем не охота. Потому что ты должен работать, чтобы двигаться вперёд. Ведь ты, почему-то знаешь – не знаешь, откуда, но знаешь наверняка, что если остановишься – умрёшь. Это – совсем нелегко. Кому-то нравится – у кого-то нет выбора. Многие не понимают. Кажется, я тоже мало очень понимаю… А как это – быть горожанином?