Книга драконов - [10]

Мудрецу, чтобы достичь освобождения, следует обладать высокой самодисциплиной. Поэтому Шри Буджанг неукоснительно придерживался своего дневного распорядка. Каждое утро он вставал, когда было еще темно, и занимался растяжкой. Это позволяло ему сохранять гибкость своего змеевидного тела и было полезно для третьего глаза.

Когда он принял духовно плодотворные формы, солнечный свет проливался над горизонтом, выжигая мглу. Шри Буджанг устремил все три глаза в землю, и его сознание совершенно опустело. Тогда золотой свет вдруг посерел. В небе сверкнула молния, следом прокатился гром.

Дожди были сокрушительны для всех, но только не для нага. Для Шри Буджанга, разумеется, вода ничем не отличалась от воздуха. Он с идеальной ясностью увидел, как из леса появляется наг, – и узнал, кто это.

– Каканда, – сказала его сестра.

Шри Буджанг замер. Его третий глаз резко закрылся. В его семье считалось неприличным открывать его в присутствии представителя противоположного пола.

– Адинда, – проговорил он. Будь у него время подготовиться, он мог бы придумать приветствие, подобающее нагу-мудрецу и сочетающее в себе афористичность и невозмутимость.

Но он не был готов. Он не видел никого из родных уже несколько столетий.

– Как ты узнала, что я здесь? – вырвалось у него.

Шри Кембоджа выглядела озабоченно.

– Эта гора названа в твою честь. Гунунг Шри Буджанг.

– А, точно, – ответил Шри Буджанг.

«Что бы тут сделал мудрец?» – поймал он себя на мысли, на какое-то нелепое мгновение мелькнувшей у него в сознании.

Он принял свое привычное положение. Что бы он ни сделал – мудрец поступил бы так же. И еще мудрец держался бы снисходительно, но отстраненно. Он не стал бы приветствовать сестру обычными банальностями – вроде замечаний, что она сбросила или набрала вес, или расспросов о здоровье родственников. Мудреца не волновало бы, скучают по нему или нет, и не сожалеет ли кто-то о том, как обращался с ним прежде.

– Чем могу помочь? – спросил он.

Ему понравилось, как величаво это прозвучало, но выражение лица Шри Кембоджи было все равно что камень. Она выглядела в точности, как их отец в тот день, когда Шри Буджанг видел его в последний раз. В тот день они поссорились, и Буджанг навсегда ушел из дома.

– Помощь нужна не мне, – отозвалась она. – Тебе нужно домой, Каканда.

Шри Буджанг много лет мечтал о такой просьбе. Чувствовать себя оправданным было не по-мудречески, но тем не менее Шри Буджанг ощутил в груди легкий приятный трепет.

– Я ведь уже говорил Айяханде и Бонде, – заявил он. – Теперь у меня своя жизнь. Шри Буджанг, мудрец Гунунга, не может просто так взять и уйти. На мне же ответственность. Гора это керамат, люди ходят в паломничество, чтобы меня увидеть. Я вторая достопримечательность этого района на «Трип Эдвайзере»[3], понимаешь? Всего вторая после знаменитого киоска, где готовят наси-лемак[4]!

– Айяханда умирает, – сообщила Шри Кембоджа. – Ты идешь или нет?

Шри Буджанг следовал за сестрой, пока они спускались к морю. Он шел, сутулясь под натиском шторма, который поднялся от их перехода.

Он уверял себя, что проявляет великодушие. Нельзя было сеять раздор с умирающим отцом. Он придет и увидится с родными, а потом вернется к своим делам. Он же не из робких.

Равнины изменились с тех пор, как он в последний раз спускался с горы. Люди повсюду оставили свои следы и, как обычно, бездумным образом.

– Они что, думают, это земля их дедов, да? – проворчал Шри Буджанг. Для богов и ханту[5], которые могли жить в других измерениях, в этом не было ничего страшного; к тому же здесь повсюду стояли маленькие алтари, сделанные людьми, с благовониями и подношениями для их духов-хранителей. А вот места для телесных существ люди оставляли мало. – Им следует думать и о других зверях, не только о себе.

– Да, люди всегда такие, – сказала Шри Кембоджа.

Пока они пробирались мимо всевозможных зданий, дорог и прочего людского мусора, захламлявшего местность, у Шри Буджанга зачесалось за закрытым третьим глазом. Остановившись на берегу, он обернулся. Он видел вдали вершину своей горы, поросшую девственным лесом, – убежище от людского безрассудства и от посягательств родных.

– Идем, – позвала сестра нетерпеливо. – Если будешь плестись с такой скоростью, все побережье дождем смоет.

Шри Буджанг хотел было открыть рот, чтобы огрызнуться – «Ну и что?». Но спохватился прежде, чем слова вырвались наружу. Он поражался сам себе: это был ответ Шри Буджанга, который еще не ушел на гору, – непросветленного юного нага, который затем и ушел, чтобы преодолеть подобную мелочность.

– Я позволил себе погрузиться в мысли, – ответил он с достоинством.

Шри Кембоджа только фыркнула в ответ, отчего его настроение ничуть не улучшилось. Он вошел вслед за ней в море с чувством вскипающей в груди обиды.

Когда они приблизились к королевству его отца, Шри Буджанг воспрял духом. У ворот стояли гордые фигуры белых крокодилов, которые охраняли королевство со времен его основания. Шри Буджанг всегда был любимчиком у капитана Королевской гвардии. Пак Ламинах обучал его военному искусству. Шри Буджанг узнал бы его профиль где угодно.