Книга 5. Стили и секты - [28]

Бойцы, построившись в несколько рядов, выполняли упражнения, нанося удары в воздух и громко выкрикивая речитативы, призывая на помощь духов и драконов. Упражнения повторялись сотни раз, перемежаясь сеансами медитации, сидячим повторением сутр и священных писаний, приемом травяных отваров (некоторые из них имели ярко выраженный галюциногенный эффект). Не человек, не усердный ученик наедине с мастером слушал его наставления, но толпа занималась ушу. Толпа заводила сама себя.

Такой «толповой эффект» способствовал передаче общего психического импульса, некого душевного настроя бойцов ушу. Но представим на минуту, что тот, кто собрал людей в единую группу, научил их ритуалам и приемам, ввел их в особое соматическое состояние, настойчиво требующее реализации своих сил, просто не способен передать собственный духовный импульс. Но состояние толпового аффекта уже достигнуто, оно требует реализации, «выброса», оно стучит в мозг, оно сидит как заноза в возбужденном сознании бойцов.

И все это достигнуто благодаря чисто техническим навыкам их учителя, не сумевшего наполнить эту форму созидательным содержанием. И здесь срабатывает важнейший комплекс толпы — эта группа людей становится потенциально и изначально направленной на разрушение. Она будет делать все то, что начинается с приставки «анти» — совершать антиритуалы (еретические ритуалы), проповедовать антикультуру (разрушать ценности имперской культуры). Тайпины в 50-х гг. Х1Х в. выступили против буддизма и конфуцианства под христианскими лозунгами, хотя сущности христианства они никогда не понимали, для них это был просто некое анти-учение. Поскольку христианство не еще не получило в то время официальную поддержку имперской власти и таким образом не приобрело статус ортодоксии, постольку оно привлекало тайпинов как особого рода идеология «избегания» официоза и проповеди еретизма. Ихэтуани, поднявшие восстание в конце Х1Х в., выступили уже против христиан и католиков, официально признанных государством, как впрочем против всех новшеств в своей жизни — они разрушали железные дороги, крушили телеграфные столбы и машины.

Боевой ритуал — могучее средство, воздействующее на состояние сознания человека, вовлеченного в него. Дабы он не превратился в страшную разрушительную силу, в ушу он уравновешен принципами «боевой морали» — удэ, которая способна включить в человеке творческо-созидательные рычаги. И здесь ярко проступает гармонизирующая роль учителя — своим обучением он не только вводит последователя в особое экстатическое состояние, но, и используя это состояние, способен передать ему глубинный духовный опыт, потенциальную доброжелательность и доверие к миру.

Но, как показал весь опыт китайской традиции, психорегулирующее начало не всегда говорит свое слово, а истинных учителей оказывается много меньше, чем школ ушу. Схематично можно обрисовать эту ситуацию так. К концу века в Китае идет стремительный, ни с чем не сравнимый рост школ ушу, большинство из которых либо ничем не отличались от тайных обществ, либо были с ними непосредственно связаны. Важнейшее место в ритуальной практике таких тайных обществ занимали занятия боевыми искусствами с использованием всего богатого арсенала средств подготовки, которые накопило китайское ушу за столетия своего развития. Но истинных учителей, ведущих своих учеников к духовным глубинам ушу, не могло хватить на такое количество занимающихся. Гармония духа и тела, спокойствия и отстраненности сознания от мирской суеты покинула многие школы ушу.

Огромная сила боевых искусств вышла из-под контроля.

Ушу, ставшее «политической» силой.

Все эти противоречивые тенденции развития ушу выступили на поверхность к концу Х1Х в., воплотившись в мощном движении тайных обществ, объединенных единым названием ихэцюань — «Кулак справедливости и гармонии» или ихэтуань — «Отряды справедливости и гармонии». Традиционно эти события называют «восстанием ихэтуаней», хотя в действительности дело обстоит не совсем так. Сам по себе факт резкой вспышки неистовства, мистицизма воплотившегося в экстремизм стали завершением целой цепи сложных культурных и духовных событий, во многом навеянных практикой ушу, во многом — десакрализацей мистической культуры самовоспитания.

В официальных китайских документах их зачастую просто именовали «цюань» — «кулаки», так как все их члены занимались ушу, а иностранцы против которых на первом этапе выступали восставшие, несколько презрительно, несколько боязливо называли их «боксерами». Это название прижилось, и даже в учебники истории вошло как Боксерское восстание (1898–1901).

Откуда пошло название ихэцюань? Первоначально движение именовали по названию одного из стилей ушу «ихэ шэньцюань» — «Священный кулак справедливости и мира» или просто ихэцюань. По одному из предположений, название «ихэтуань» дал бойцам сам губернатор провинции Шаньси Юй Сянь, одобрявший действия восставших, во всяком случае сами ихэтуане активно поддерживали эту версию. Скорее всего, это нет так. В начале июня 1898 г. его предшественник на посту губернатора Чжан Жумэй уже использовал название ихэтуань, и отнюдь не в самом одобрительном смысле.