Книга 2 - [4]

В бане вес согнал, отлично сплю,

Были по хоккею тренировки…

Словом, после этой подготовки

Я его без мата задавлю.

Ох, вы сильные ладони,

Мышцы крепкие спины,

Ох, вы кони мои, кони,

Эх, вы милые слоны.

«Не спеши, и, главное, не горбись, —

Так боксер беседовал со мной, —

В ближний бой не лезь, работай в корпус,

Помни, что коронный твой — прямой».

Честь короны шахматной на карте,

Он от пораженья не уйдет.

Мы сыграли с Талем десять партий

В преферанс, в очко и на биллиарде.

Таль сказал: «Такой не подведет».

Ох, рельеф мускулатуры,

Мышцы сильные спины

Эх, вы легкие фигуры,

Ох, вы кони да слоны.

И в буфете, для других закрытом,

Повар успокоил: «Не робей,

Ты с таким прекрасным аппетитом

Враз проглотишь всех его коней.

Ты присядешь перед дорогой дальней

И бери с питанием рюкзак.

На двоих готовь пирог пасхальный:

Этот Шифер, хоть и гениальный,

А попить-покушать — не дурак».

Ох, мы крепкие орешки,

Мы корону привезем,

Спать ложимся — вроде пешки,

Но просыпаемся ферзем.

Не скажу, чтоб было без задорин.

Были анонимки и звонки.

Я всем этим только раззадорен,

Только зачесались кулаки.

Напугали даже спозаранку:

Шифер мог бы левою ногой

С шахматной машиной Капабланку.

Сам он вроде заводного танка,

Ничего, я тоже заводной.

Будет тихо все и глухо,

А на всякий там цейтнот

Существует сила духа

И красивый апперкот.

Игра

Только прилетели, сразу сели,

Фишки все заранее стоят,

Фоторепортеры налетели,

И слепят, и с толку сбить хотят.

Но меня и дома кто положит?

Репортерам с ног меня не сбить.

Мне же неумение поможет,

Этот Шифер ни за что не сможет

Угадать, чем буду я ходить.

Выпало ходить ему, задире,

Говорят, он белыми мастак,

Сделал ход с Е2 на Е4,

Что-то мне знакомое… Так-так.

Ход за мной, что делать надо, Сева?

Наугад, как ночью по тайге,

Помню, всех главнее королева,

Ходит взад-вперед и вправо-влево,

Ну а кони, вроде, только буквой «Г».

Эх, спасибо заводскому другу,

Научил как ходят, как сдают…

Выяснилось позже, я с испугу

Разыграл классический дебют.

Все гляжу, чтоб не было промашки,

Вспоминаю повара в тоске…

Эх, сменить бы пешки на рюмашки,

Живо б прояснилось на доске.

Вижу, он нацеливает вилку,

Хочет съесть. И я бы съел ферзя.

Эх, под такую закусь бы бутылку.

Но во время матча пить нельзя.

Я голодный. Посудите сами:

Здесь у них лишь кофе да омлет.

Клетки, как круги перед глазами,

Королей я путаю с тузами

И с дебютом путаю дуплет.

Есть примета, вот я и рискую.

В первый раз должно мне повезти.

Да я его замучу, зашахую,

Мне бы только дамку провести.

Не мычу не телюсь, весь, как вата.

Надо что-то бить, уже пора.

Чем же бить? Ладьею — страшновато,

Справа в челюсть — вроде рановато,

Неудобно, все же первая игра.

А он мою защиту разрушает

Старую индийскую в момент,

Это смутно мне напоминает

Индо-пакистанский инцидент.

Только зря он шутит с нашим братом,

У меня есть мера, даже две.

Если он меня прикончит матом,

Так я его через бедро с захватом

Или ход конем по голове.

Я еще чуток добавил прыти,

Все не так уж сумрачно вблизи.

В мире шахмат пешка может выйти,

Если тренируется, в ферзи.

Шифер стал на хитрости пускаться:

Встанет, пробежится и назад,

Предложил турами поменяться…

Ну, еще б ему меня не опасаться:

Я же лежа жму сто пятьдесят.

Я его фигурку смерил оком,

И когда он объявил мне шах,

Обнажил я бицепс ненароком,

Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише,

Он заметил, как я привстаю.

Видно ему стало не до фишек,

И хваленый, пресловутый Фишер

Сразу согласился на ничью.

Только «не», только «ни»

Истома ящерицей ползает в костях,

И сердце с трезвой головой не на ножах,

И не захватывает дух на скоростях,

Не холодеет кровь на виражах.

И не прихватывает горло от любви,

И нервы больше не в натяжку, хочешь — рви,

Повисли нервы, как веревки от белья,

И не волнует, кто кого — он или я.

Я на коне, толкни — и я с коня,

Только «не», только «ни» у меня.

Не пью воды, чтоб стыли зубы, питьевой,

И ни событий, ни людей не тороплю,

Мой лук валяется со сгнившей тетивой,

Все стрелы сломаны, я ими печь топлю.

Не напрягаюсь, не стремлюсь, а как то так,

Не вдохновляет даже самый факт атак,

Я весь прозрачный, как раскрытое окно,

Я неприметный, как льняное полотно.

Я на коне, толкни — и я с коня,

Только «не», только «ни» у меня.

Не ноют раны, да и шрамы не болят,

На них наложены стерильные бинты,

И не волнуют, не свербят, не теребят,

Ни мысли, ни вопросы, ни мечты.

Устал бороться с притяжением земли,

Лежу — так больше расстоянье до петли,

И сердце дергается, словно не во мне,

Пора туда, где только «ни» и только «не».

Пора туда, где только «ни» и только «не».

Про Сережу Фомина

Я рос, как вся дворовая шпана,

Мы пили водку, пели песни ночью,

И не любили мы Сережку Фомина

За то, что он всегда сосредоточен.

Сидим раз у Сережки Фомина,

Мы у него справляли наши встречи.

И вот о том, что началась война,

Сказал нам Молотов в своей известной речи.

В военкомате мне сказали: «Старина,

Тебе броню дает родной завод „Компрессор“»

Я отказался, а Сережку Фомина

Спасал от армии отец его профессор.

Кровь лью я за тебя, моя страна,

И все же мое сердце негодует:

Кровь лью я за Сережку Фомина,

А он сидит и в ус себе не дует.

Ну, наконец, закончилась война,

С плеч сбросили мы словно тонны груза.

Встречаю я Сережку Фомина,

А он — Герой Советского Союза.