Книга 2 - [2]

Мол, все равно на клочья разорвут.

Но, посудите сами:

На проводах в USА

Все хиппи с волосами

Побрили волоса,

С него сорвали свитер

Отгрызли вмиг часы,

И разобрали плиты

Со взлетной полосы.

И вот в Москве нисходит он по трапу,

Дает доллар носильщику на лапу

И прикрывает личность на ходу.

Вдруг кто-то шасть на газике к агенту,

И киноленту вместо документа,

Что мол свои, мол, «How do you do».

Огромная колонна

Стоит сама в себе,

И встречают чемпиона

По стендовой стрельбе.

Попал во все, что было

Он выстрелом с руки.

По нем бабье сходило

С ума и мужики.

Довольный, что его не узнавали,

Он одеяло снял в национале.

Но, несмотря на личность и акцент,

Его там обозвали оборванцем,

Который притворился иностранцем

И заявил, что, дескать, он агент.

Швейцар его за ворот…

Решил открыться он.

— 07 я.

— Вам межгород?

Так надо взять талон.

Во рту скопилась пена

И горькая слюна,

И в позе супермена

Он уселся у окна.

Но кинорежиссеры прибежали

И недоразумение замяли,

И разменяли фунты на рубли…

Уборщица кричала: «Вот же пройда.

Подумаешь, агентишко какой-то.

У нас в девятом принц из Сомали».

Гололед

Гололед на земле, гололед,

Целый год напролет гололед,

Будто нет ни весны ни лета.

Чем-то скользким покрыта планета,

Люди, падая бьются об лед,

Гололед на земле, гололед,

Целый год напролет гололед.

Даже если планету в облет,

Не касаясь планеты ногами,

То один, то другой упадет,

И затопчут его сапогами.

Гололед на земле, гололед,

Целый год напролет гололед,

Гололед на земле, гололед,

Будто нет ни весны, ни лета.

Чем-то скользким планета одета,

Люди, падая бьются об лед,

Гололед на земле, гололед.

Песня про мангустов

Змеи, змеи кругом, будь им пусто!

Человек в иступленьи кричал

И позвал на подмогу мангуста,

Чтобы, значит, мангуст выручал.

И мангусты взялись за работу,

Не щадя ни себя, ни родных,

Выходили они на работу

Без отгулов и выходных.

И в пустынях, степях и в пампасах

Даже дали наказ патрулям

Игнорировать змей безопасных

И сводить ядовитых к нулям.

Приготовьтесь, сейчас будет грустно:

Человек появился тайком

И поставил силки на мангуста,

Объявив его вредным зверьком.

Он наутро пришел, с ним собака,

И мангуста упрятал в мешок,

А мангуст отбивался и плакал,

И кричал: «Я полезный зверек»

Но мангустов в порезах и ранах,

Все швыряли в мешок, как грибы,

Одуревших от боли в капканах,

Ну и от поворота судьбы.

И гадали они: «В чем же дело?

Почему нас несут на убой?»

И сказал им мангуст престарелый

С перебитой передней ногой:

«Козы в Бельгии съели капусту,

Воробьи — рис в Китае с полей,

А в Австралии злые мангусты

Истребили полезнейших змей.»

Это вовсе не дивное диво:

Раньше были полезны, и вдруг

Оказалось, что слишком ретиво

Истребляли мангусты гадюк.

Вот за это им вышла награда

От расчетливых наших людей.

Видно люди не могут без яда,

Ну, а значит, не могут без змей.

И снова змеи кругом… Будь им пусто!

Я не люблю

Я не люблю фатального исхода.

От жизни никогда не устаю.

Я не люблю любое время года,

Когда веселых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,

В восторженность не верю, и еще,

Когда чужой мои читает письма,

Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,

Червей сомненья, почестей иглу,

Или, когда все время против шерсти,

Или, когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,

Уж лучше пусть откажут тормоза!

Досадно мне, что слово «честь» забыто,

И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,

Нет жалости во мне и неспроста

Я не люблю насилье и бессилье,

Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,

Обидно мне, когда невинных бьют,

Я не люблю, когда мне лезут в душу,

Тем более, когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены,

На них мильон меняют по рублю,

Пусть впереди большие перемены,

Я это никогда не полюблю.

Песня автозавистника

Произошел необъяснимый катаклизм;

Я шел домой по тихой улице своей,

А мне навстречу нагло пер капитализм,

Звериный лик свой скрыв под маской «жигулей».

Я по подземным переходам не пойду,

Писк тормозов мне, как роман о трех рублях,

Затем ли гиб и мерз в семнадцатом году,

Чтоб частный собственник глумился в «жигулях»?

А он мне не друг и не родственник,

А он мне заклятый враг,

Очкастый частный собственник

В зеленых, серых, белых «жигулях».

Ну ничего, я к старой тактике пришел,

Ушел в подполье, пусть ругают за прогул.

Сегодня ночью я три шины пропорол,

Так полегчало — без снотворного уснул.

Дверь проломить — купил отбойный молоток,

Электродрель — попробуй крышу пропили.

Не дам порочить наш советский городок,

Где пиво варят под названьем «жигули».

Мне за грехи мои не будет ничего,

Я в психбольнице все права завоевал

И я б их к стенке ставил через одного

И направлял на них груженый самосвал.

Мне мой товарищ по борьбе достал домкрат,

Вчера кардан мы к магазину с ним снесли.

Не дам, чтоб капиталистический «фиат»

Маскировался под названьем «жигули».

Но скоро я машину сделаю свою.

Все части есть, но от владения уволь.

Отполирую и с разгону разобью,

Ее под окнами отеля «Метрополь».

Нет, что-то екнуло, ведь части-то свои,

Недосыпал, недоедал, пил только чай…

Все! Еду, еду регистрировать в ГАИ,

Ах черт, «москвич» меня забрызгал, негодяй!