Ключи к чужим жизням - [2]

Всякая истая женщина подсознательно стремится быть желанной. Ей льстила его ненасытность, но из них двоих она по-житейски была разумнее и мудрее. Светлана уже давно для себя поняла, что в каждом даже преуспевающем мужчине прячется неуверенный мальчик, а в каждой девочке очень рано просыпается настоящая женщина. У неё была пятилетняя дочь Ксюша, и Светлана каждый день наблюдала всходы женской сути в маленьком существе своего ребенка. «Эгоист, – внутренне улыбаясь, беззлобно, даже с довольством, подумала Светлана про любовника. – Сексуальный эгоист».

– Мне все труднее отпускать тебя, – простосердечно признался подруге Ринат. – Ты исчезаешь в своей малоизвестной мне жизни. Я там чужой тебе. Мне нет там места. И вот ведь парадокс! Я знаю тебя всю: твое тело, лицо, твои вкусы, привычки. Я люблю готовить для тебя, покупать подарки. Ты с аппетитом съедаешь мой ужин, ты самозабвенно отдаешься мне, ты доставляешь мне счастье, ты искренне радуешься подаркам, но все же каждый раз опять уходишь, не забирая с собой тех вещей, которые я купил тебе. И так уже пять лет!

– Тебя обижает, что я не беру с собой твои подарки? Ринат, ну, ты же все понимаешь! Такие небольшие вещицы, как заколки и флакончики духов еще, куда ни шло, но как я унесу вот эту чудную напольную вазу или этот шикарный махровый халат? А потрясающий кухонный комбайн? А изящный кофейный сервиз?

Неожиданно для себя Светлана рассмеялась и продолжила:

– Ты разве не замечаешь, что даришь мне бытовые предметы обихода? Я же пользуюсь ими здесь, в этой квартире. Ты не рад?

Она игриво взъерошила ему волосы, но Ринат оставался серьезным.

– Да, видимо это происходит у меня на подсознательном уровне. Я как бы вью гнездо, выстраиваю для тебя дом. Я пытаюсь пленить тебя комфортом… Так и есть. Света, давай поговорим! Почему ты не хочешь жить со мной?

– У меня уже есть дом. А в нем живет моя дочь, – спокойно ответила Светлана.

– Она будет и моей!

– У неё есть родной отец. Он жив и здоров.

– Твой муж?

– Мой муж, конечно. Кто же еще?

– А как же я?

– А ты самый сексуальный мужчина на свете! – она приподнялась и лизнула его грудину. Он прижался лицом к макушке её головы и негромко застонал.

Светлана осторожно отстранилась и прошептала, завершая скользкую тему:

– Все, все! Я должна идти. Не спрашивай меня ни о чем. Не выворачивай мою душу, будто мешок для сбора пыли.

Светлана встала и сосредоточенно начала одеваться. Ринат тоже поднялся с кровати. Он любил помогать ей. Он подавал ей детали туалета, бережно застегивал крючочки и пуговки, а сам оставался полностью обнаженным. Это напоминало ритуальное действо. Ринат пытался молча провоцировать её своим телом сексуального самца. Раньше это иногда удавалось, иногда нет. В тот вечер всё было напрасно. Светлана оставалась непреклонной.

Последним элементом гардероба Светланы являлось длинное пальто. Ринат довел начатую церемонию одевания до завершения. Беззастенчиво стоя в прихожей в одних только тапочках, он галантно подал своей даме верхнюю одежду, потом просунул каждую пуговицу в надлежащую петельку. Накинув на головку любимой женщины капюшон, Ринат поймал её губы для прощального поцелуя. Обнимая Светлану, он ощущал своей кожей пальтовую ткань. От мягкого кашемира летуче пахло парфюмом и уличной влагой, пронизанной прелью опавших листьев, травы, испарениями земли, асфальта, самим духом осени и грусти. Его волновал этот запах, заводила пикантность ситуации и безудержно влекла эта женщина. Ринат плотнее прижимал Светлану к себе, и ему казалось, что если она отстранится, то ему уже придется отдирать её от себя вместе с кожей.

Когда за ней закрылась дверь, он вернулся в спальню, включил телевизор и лег на просторную кровать. Постель услужливо сохранила знакомый тонкий запах кожи и тепло желанной женщины. Он будет спать на этой простыне, в ауре своей запретной любви до утра. А на следующий день он расстелет другую простыню. Светлана любит свежесть и чистоту, а в этой квартире все подчинялось её вкусам.

* * *

Блондинка не появлялась. Я ждал, она не шла. Свою машину я предусмотрительно поставил в стороне от подъезда, за большими деревьями, так, чтоб не привлекать внимание, но обеспечил себе возможность наблюдать за входной дверью. Женщина не могла проскользнуть мимо меня незамеченной. Это называется так – был в засаде. Я почему-то ощущал, как внутри возникает глухое раздражение, хотя долгие часы наблюдения для меня не в новинку. Что-то злило меня, и это что-то мешало думать.

Почти совсем стемнело. Двор освещался отвратительно. Я небрежно просматривал журнал в тусклом свете автомобильной лампочки. Обычно в таких ситуациях мои бывшие коллеги много курят или пьют крепкий кофе из термоса. Я напрочь лишен этих пристрастий: не курю вообще и кофе терпеть не могу. На мой вкус неплохо было бы рюмку-другую хорошей водки, да за рулем я никогда не позволяю себе спиртного. Ломать свои привычки я не вижу смысла.

Раздражение нарастало. Наверно, все-таки погода сказывалась. Мы все от чего-то зависим. От странного стечения обстоятельств. От бестолкового правительства. От дрянной погоды. От женщин. От женщин, между прочим, мы зависим значительно, хотя часто не признаемся себе в этом. А эта наша подчиненность им начинается с раннего детства. Мать, бабушка, учительницы в школе. Позже – подруги, жены. Мы вырываемся из-под опеки, хотим доказать себе, друзьям и им, женщинам, что вольны и смелы в своих поступках. Говорим дерзости, делаем глупости, допускаем ошибки, но, впрочем, чего-то все-таки достигаем в этой жизни. Забравшись на какую-нибудь малую высотку успешности, мы сразу жаждем их оценок и одобрения. О, как мы зависим от их оценок! А они умеют быть терпеливыми и вертят нами исподволь. Самые умные из них делают это виртуозно.