Ключ к ее сердцу - [2]

Помимо работы и забот о благоустройстве дома, важной частью жизни Анны был ее жених Димитрий. Они обручились почти сразу после того, как мать Анны торжественным тоном объявила ей, что этот молодой человек ей очень — «слышишь? — очень!» — нравится и она ничего не имеет против того, чтобы видеть его своим зятем. Поэтому вот уже почти пять лет Анна встречалась с Димитрием в парках и у кинотеатров, изредка ходила с ним в ресторан и время от времени оказывалась с ним в одной постели. О замужестве речь шла как о чем-то обязательном, но далеком: вот закончим учебу, устроимся на работу, подкопим достаточно денег… ты же понимаешь, нам нужно сначала встать на ноги, а потом уже думать о радостях семейной жизни… Тоска!

Анна с теплотой относилась к Димитрию, он был совсем неплохим человеком, был искренне увлечен своим делом, которое к тому же неплохо у него шло — он работал врачом и в придачу имел частную практику, что сулило кругленькую сумму на счету к старости. Но, несмотря на все это, ей с ним было скучно, неимоверно скучно! Порой в минуты уныния ей казалось, что все в этом человеке наводит на нее скуку: и то, как он говорит, и то, как снимает брюки, и его внешность, и даже имя. Не то чтобы он ей вовсе не нравился — нет, он ей был симпатичен, но все же большой и яркой любовью, о которой они с девчонками мечтали в седьмом классе, свои чувства она назвать не могла. А так хотелось!

Любовь — она большая и сильная, как океанская волна. Ради нее забудешь и думать о круглых суммах на счету в банке, родимом доме и всей прежней жизни! Хотелось неожиданностей, страстных увлечений, смеха и слез, а вместо этого вот уже целых пять лет ее жизни каждый прожитый день похож один на другой, как яйца в картонной коробке. Все такие же серо-коричневые и холодные, и ни из одного не проклюнулся яркий цыпленок счастья…

Анна гнала прочь юношеские мечтания, убеждая себя, что «все это романтика, а жизнь — штука серьезная». Но неподвластные ее разуму мысли о том, что все могло бы быть иначе, возвращались к ней снова и снова. Вот, к примеру, сегодня, когда она ехала на встречу с Димитрием и пришлось минут двадцать стоять в пробке из-за того, что впереди сломался какой-то грузовик. Анна раздосадовалась на его непутевого водителя, потом на все вокруг, потом на саму себя, а потом и на свою жизнь — от первого ее дня до вот этого сегодняшнего вечера.

В этот-то вечер все и началось…

Раз в две недели они с Димитрием ужинали в каком-нибудь ресторанчике, где ее жених долго и придирчиво выбирал блюда, руководствуясь в основном правой стороной меню. Потом они обычно ехали к ней, откуда спустя полчаса, и ни минутой позже, он уезжал на дежурство или домой, где здоровым и крепким сном спал до утра.

Такое расписание не менялось годами, и этот вечер вовсе не должен был стать исключением, с той лишь разницей, что сегодня Анна должна была заехать за Димитрием на работу, а поскольку бывать там она не любила, то хорошего настроения это обстоятельство ей не прибавляло. Вечная толпа, суета, стоны, дети с заплаканными глазами и испуганные взрослые, по коридорам бегают сердитые медсестры, и в довершение всего противно пахнет хлоркой. Дождавшись жениха у выхода, она чмокнула его в щеку и быстро зашагала к машине. Скорее отсюда!

— Ты не могла бы сделать менее брезгливое выражение лица?

— Не могла бы! Я тебе сто раз говорила, что у меня аллергия на твою работу!

— Не надо говорить в таком пренебрежительном тоне о моей работе! Я спасаю жизни и облегчаю страдания. И если бы ты видела их глаза…

— О, пожалуйста, не надо! Я все это уже слышала! — Открыв машину, Анна жестом пригласила Димитрия садиться.

— Тогда почему же не принимаешь это во внимание? Каждый день ко мне приходят люди и просят о помощи, и я всегда стараюсь выполнять свою работу так, чтобы не было стыдно… — Даже сложившись почти втрое (высокий, он с трудом влезал в ее «фордик» и выглядел при этом ужасно смешно), Димитрий пытался говорить внушительно.

— Смени тон, пожалуйста! Неужели нельзя после работы говорить по-человечески, а не этим языком чиновника в белом халате. — Она так рассердилась, что не заметила, как вместо ключа зажигания пыталась воткнуть в прорезь ключ от чердака. Безуспешно.

— Ты приехала, чтобы оскорблять меня? У меня был сложный день, должны быть роды, они точно будут тяжелыми, поскольку первые, пациентка нервничает, и я попросил, чтобы меня вызвали, если возникнут осложнения. Давай просто отдохнем.

— Замечательно. Ты решил жить на работе? А как же я?

Димитрий виновато взглянул на нее. Анна заметила синяки у него под глазами, и ей стало стыдно. «Что я, в самом деле, напустилась на него? Он же, в конце концов, не виноват. Но как же мне все это надоело!»

— Ладно. Прости меня. Я не права, просто мне действительно надоело за уши вытягивать с работы своего любимого. — Она улыбнулась и стала аккуратно выруливать со стоянки.

Димитрий пожал плечами и отвернулся.

«Ну вот. Теперь он будет дуться и изображать вселенскую скорбь. Интересно, я в самом деле люблю его?»

— Ну не дуйся. Лучше расскажи мне про эту твою пациентку.

— Тебе и в самом деле интересно? — Лицо Димитрия посветлело.