Клуб для джентльменов - [5]

«Ты станешь ее защитником и оберегателем».

— Да, — говорю я. — Я согласен.

Довольный мистер Бенстид так хлопает меня по спине, что я мало-мало не падаю — и заодно наконец избавляюсь от жвачки на пальцах.

— Чудесно! — рокочет он и говорит своему ассистенту: — Дай-ка парню визитку нашего клуба. — Затем опять обращается ко мне: — Сделаешь — завтра получишь сто фунтов и большущее спасибо. Заметано?

— Заметано.

Он возвращает солнцезащитные очки на нос, протягивает мне руку, но вовремя отдергивает ее.

— Всё, убегаю. Ждут великие дела. До завтра, Саймон. И удачи тебе. Загляни потом в кассу — я предупрежу, чтоб тебе подарили такую же афишу. Воспоминание о бурном дне.

Он разворачивается и идет мелкими шажками прочь.

Его ассистент, измерив меня долгим недоверчивым взглядом, протягивает мне визитную карточку ночного клуба «Льезон».

— Достаточно позвонить в дверь — вам откроют, — говорит он и быстрыми шажищами пускается вдогонку за боссом.

Я провожаю парочку взглядом, затем снимаю с плеча рюкзачок, достаю из него записную книжку и вкладываю в ее кармашек полученную визитную карточку.

Глава вторая

Нельзя сказать, что день прошел даром. Кое-чем я обогатил свой жизненный опыт.

К примеру, обнаружил, что Купер стал куда вспыльчивее, чем раньше. А человеческая рука запросто входит в тостер — по самое запястье.

Последнее я узнал не из-за избытка любознательности, а просто потому, что дружки Купера — Скарт и Эр-джи-би — приволокли из кухни тостер и погрузили в него мою руку. Купер даже не шелохнулся. Словно я ему никто.

Теперь я стою как дурак у стола с тостером — одна рука в кармане, другая в тостере. Дружки Купера включили аппарат в сеть и ждут.

Разумеется, это особый тостер — для толстых кусков. Такие используют преимущественно в ресторанах.

— Шеф, а может, притащить электрическую бутербродницу? Она бодрее жарит, — остроумничает Скарт.

— Тогда у нас получится рукоброд! — хохочет Купер.

Тут они замечают, что, хотя ручка тостера опущена, он не греет — срабатывает защита: моя рука давит не так или не там.

Купер вздыхает, выбирается из кресла, подходит к тостеру и начинает возиться с таймером.

Рядом со мной стоит Эр-джи-би — с тех пор, как выяснилось, что денег при мне нет, его расположение духа заметно улучшилось: он почуял потеху. Теперь, рассмотрев его с близкого расстояния, могу точно сказать — этот из гадов, которые болеют за «Арсенал».

Скарт маячит в паре шагов от меня — готов перехватить, если я дернусь убегать. Но я весь какой-то обалделый, убегать мне и в голову не приходит.

У всех троих деловито-озабоченный вид.

Даже я захвачен общим настроением: с интересом жду, получится у них с тостером или нет.

— Ага, — говорит Купер, — ну-ка продвинь руку глубже. Хорошо. Работает.

Действительно, таймер начинает тикать. Тик-так, тик-так. Чтоб ты своим «тик-таком» подавился!

— Крейг, — говорю я, — жарища, и с меня пот течет рекой. Не дай бог, закорочу твой аппарат. Жалко будет.

— Не волнуйся, Гриэл. У меня в кладовке есть еще один.

Руку начинает покалывать от жара.

— Крейг, горячо ведь.

А таймер тикает себе дальше. Когда у меня появляется желание выдернуть руку — раздается щелчок, и тостер отключается.

— Что, горячо? — спрашивает Купер.

— Ну да.

— Это была просто проба. Я на разморозку поставил. Мы тебя немного согрели. А теперь попробуем сделать золотистую корочку.

— Крейг, дружище, и охота тебе баловаться? Завязывай!

— Почему же я должен завязывать?

— Потому что я верну деньги. Обязательно. Дай мне только отсрочку.

— А о чем ты раньше думал? Тут тебе не театральные рецензюшки, тут полный серьез. Три месяца назад ты мне заявил: «Извини, дружище, долг отдать сейчас не могу». Я тебя тогда пожалел. И что же? Вижу твою фамилию в солидной газете. Ну, думаю, интересные дела: плетет мне, что на мели, а сам печатается на полную катушку.

— Платят там гроши. Один престиж.

— Да? А какого же хрена ты так хлюпал носом, когда вошел в мой дом? Летний насморк, дружок? Не смеши меня. Ты полученными бабками свой нос кормишь! — Тут он зажимает пальцем одну ноздрю собственного носа и демонстративно втягивает воздух другой. — Мне, по совести, всего тебя стоило бы поджарить! Потому что ты как подтирался мной, так и подтираешься!

— Крейг, я тебя уважаю…

— Ага, рассказывай! Разница только в том, что теперь ты дерешь нос без всякого основания — профукал свою удачу и сидишь по уши в дерьме. Противно на тебя драгоценное время тратить!

Он делает паузу, чтобы я мог возразить против его убийственного приговора. Но я помалкиваю. Чего врать-то и придуриваться? Профукал я удачу и по уши в дерьме. Я просто гляжу на свою руку — по самое запястье в тостере — и молчу.

— Ладно, придурок, — говорит наконец Купер, — даю тебе еще два дня. Не вернешь долг — кусками поджарю тебя в микроволновке. — Он нажимает на «стоп», и тостер выталкивает мою руку. — И не вздумай махать лапой! На нее крошки налипли!

Я иду к машине — с уверенностью, что троица таращится на меня из-за занавески. Поэтому я ступаю с достоинством и держу голову высоко. Однако, заехав за угол, торможу и осматриваю покрасневшую руку.

Потом я закрываю глаза и молюсь, чтобы к моменту, когда я их открою, моя долбаная жизнь оставила меня в покое. Но когда я открываю глаза, жизнь по-прежнему тут. Смотрит со всех сторон и скалится.