Клуб для джентльменов - [6]

Я ни разу не сказал ему: прости!

Прости, Купер, что я только брал у тебя и никогда не давал.

Прости, Купер, что я держал тебя за шута горохового.

В группе все глумились над ним, и я пуще всех. Когда мы были на гребне успеха, и наш бэнд выдавал хит за хитом, мы меньше всего думали о Купере. Просто пользовались им — не обращая на него внимания.

Казалось естественным разыгрывать его и помыкать им, за глаза и в глаза звать Мини-Купер (и это было самое невинное из его прозвищ!). Мы пропускали мимо ушей его всё более и более прозрачные намеки на то, что он хочет быть нашим менеджером. Нам подходило, что он обеспечивает нас репетиционными помещениями, ссужает деньгами на раскрутку, помогает делом и советом, из кожи вон лезет, лишь бы нам угодить, и всегда охотно накачивает нас дармовым пивом (вместо благодарности мы стали звать его Мини-Баром, пополнив список его кликух). Но чтоб этот недомерок стал нашим менеджером? Ха! Мы, конечно, ни разу не сказали ему, что не представляем гнома в роли нашего чрезвычайного и полномочного представителя. До такого хамства мы все-таки не опустились.

Когда всё ахнулось, долги в итоге повисли на одном мне — и до сих пор висят. Единственное, что я сумел, — прибавить к ним новые. А к Куперу я продолжал таскаться, возможно, именно из-за чувства вины. Вины за то, что я так грубо издевался над ним. Вины за то, что он с искренним энтузиазмом горбатился на нас, а мы о него ноги вытирали. Мне мечталось, что он однажды перестанет ощущать себя ничтожным карликом на подхвате и обретет уверенность в себе. А вышло так, что он действительно вырос — и вырос сразу в крутого. Ядовитый мужичок с ноготок, который любого уроет. Мужичок без комплексов. С умением нестандартным образом использовать тостеры. Прав он насчет меня. Я с самого начала мешал его с дерьмом. На его месте я бы давно порубал меня на куски и выбросил собакам…

Ну, сколько я смогу получить за старенький рыжий «мерс»?

Машина — такой антиквариат, что наркодилеры в открытую гогочут, когда я появляюсь на своей тачке.

Им невдомек, что машина мне родная. Я в ней несчитанно трахался и три раза ночевал, когда припирало. Дважды я ее терял по пьянке, один раз забыл поставить на тормоз на вершине холма возле Чичестера и догонял на своих двоих. Три года назад рассыпал в старичке «мерсе» пачку изюма в шоколаде — и до сих пор находил изюмины…

С третьей попытки я толкаю ненаглядную развалюху одному из продувных торговцев кокаином и получаю тысячу фунтов с куцым хвостиком. Этого хватит, чтобы заключить мир с Купером.

Но уходя, я сознаю, что буду адски скучать по «мерсу»… и вечно печалиться, что мне уже никогда не дособрать все раскатившиеся по нему изюмины в шоколаде.

Дома я сажусь за работу. Пишу и отшлифовываю театральную рецензию. Затем строчу отзыв на новый альбом группы «Корнершоп» — даром что альбом хоть куда, я не преминул ввернуть, что эти ребята не идут ни в какое сравнение с «не столь давно усопшей» группой «Системайтис», «ретроспективный диск которой заждался своего выпуска (ха-ха!)».

И тут до меня вдруг дошло: уже мало кто врубится, что автор отзыва — бывший ведущий гитарист «Системайтиса». Поэтому я выбросил «ха-ха!». Кто меня помнит, тот и так просечет шутку. Фразу я дополнил вводным словечком «безусловно», и в итоге придаточное предложение стало выглядеть так: «…ретроспективный диск которой, безусловно, заждался своего выпуска». Закончив отделку, закругляюсь. Рабочий день позади. Можно расслабиться, опрокинуть стаканчик и нюхнуть. Потом опрокинуть еще стаканчик и забацать на воображаемой гитаре под «Маленького дьявола» группы «Культ».

В старые добрые времена я держал гитару на сцене отчаянно низко — чуть выше колен. Был даже по-своему известен благодаря этому трюку — придумал его задолго до того, как он стал всеобщей модой. Чтобы играть нормально, когда держишь гитару так низко, нужно или наклоняться, словно ты шнурки своих туфель разглядываешь, что смотрится погано, — или откидываться глубоко назад, что смотрится хиппово. Голая грудь и мокрые от пота лохмы дополняли образ. Бедра вперед, голова назад, пасть распялена — словно жду причастия от бога рок-музыки. Или ловлю ртом конфетку. Словом, видок был что надо.

Но теперь я с ужасом обнаруживаю, что я не только на реальном инструменте разучился играть, у меня уже и на воображаемой гитаре ни хрена не получается. Держу ее на пузе, как какой-нибудь папочка в сомбреро, и промахиваюсь мимо струн. Через пару минут я бросаю это дело, проворно натягиваю куртку, которую мотает из-за толстой пачки денег в кармане (вынимать ее и припрятывать нет охоты), — и сваливаю из ставшей вдруг тесной квартиры.

Сегодня мой «ножной день». Делла ни о чем не догадывается, думает, будто заняться ногами я решила спонтанно. Возможно, это даже некий обряд, связанный с тем, что завтра она улетает. На самом деле у меня уже давно намечен на сегодняшний день педикюр. Извини, Делла, дружба дружбой, а плановое мероприятие есть плановое мероприятие!

Это вроде как наш прощальный вечер, но только днем. Вечером я занята — работаю. Делла принесла бутылку вина, шторы мы задернули, — вот и получился вечер, если не считать того, что с улицы доносятся вопли играющих в футбол детишек, а по телику идет сериал для малышей «Мои родители — инопланетяне».