Клинические лекции по душевным болезням - [179]

Он выглядел в этот раз печальным, удрученным горем, слышал ругательства в свой адрес; накануне ночью видел человека, который отрезал головы трем женщинам; ему представлялись также огни, птицы, животные, возникающие из ничего у него перед глазами. Он жаловался на тяжесть в голове, приступы отупелости и оглушенности, онемения конечностей, слабость в ногах: посидев некоторое время, с трудом вставал и испытывал сильную слабость в коленях; его беспокоили судороги в икрах; укол иглой вызывал лишь самую незначительную боль; температурная чувствительность не была заметно нарушена.

Он работает теперь по нескольку часов в день в столярной мастерской больницы, ест с аппетитом, хорошо спит, но умственные способности его представляются заметно сниженными. В начале 1872 г. вышел из больницы, но спустя две недели был направлен туда снова.

Все короткое время свободы он отдал тому, чтобы вознаградить себя за недавнее воздержание и наверстать упущенное. Уже в день выписки выпил 4 рюмки абсента, на другой — вдвое больше и быстро дошел до ежедневной дозы 15–20 рюмок. В день перед поступлением с ним случился эпилептический приступ: он был найден висящим головой вниз с лестницы, за перекладины которой зацепился.

В этот раз также были галлюцинации: он видел собак, гнавшихся за ним и его кусавших; ему представлялись кривлявшиеся рожи, которые то увеличивались в размерах, то уменьшались, строительные леса, обрушивающиеся и падавшие с ним рядом. Был выражены тремор рук, судороги в икрах и ползание мурашек в стопах, жалобы на ломоту в локтях и коленях.

По прошествии нескольких дней острые явления, вызванные самыми последними излишествами, прошли и G… снова обнаружил те же физические и психические расстройства, которые были у него и прежде и которые свидетельствовали о далеко зашедших изменениях в его мозгу.

Умственные способности его ослаблены, память неточна; в рассказе о событиях, участником которых он был, он называет неправильные даты, противоречит себе, повторяет по нескольку раз одно и то же; апатичный и равнодушный, соглашается с тем, что его поведение достойно порицания, но в действительности не осознает этого. У него имеются ипохондрические идеи, он чрезмерно озабочен незначительными недомоганиями, плохо спит, у него частые кошмары, приступы страха, тяжелые сновидения. Он жалуется на тяжесть в голове, сдавление ее «обручем», биения в висках, шум в ушах, немение конечностей, нерегулярные подергивания изолированных групп мышц рук и еще больше — ног. Иногда бывают болезненные тонические спазмы, ползания мурашек в подошвах стоп и по всей левой половине тела, здесь же частое ощущение немения. Левая рука несколько слабее правой; чувствительность, ослабленная повсеместно, в левой половине тела притуплена в большей степени; уколы иглой, щипки и щекотание слева ощущаются хуже, чем справа. Временами вертижи; судорожных эпилептических приступов с момента поступления не наблюдалось.

Отдых, размеренная жизнь в больнице, прекращение эксцессов настолько улучшили состояние больного, что по прошествии шести месяцев он был уже в состоянии выполнять отдельные столярные работы — хотя без прежнего навыка и скорости. Аппетит его улучшился, сон же по-прежнему периодически прерывался сновидениями и кошмарами; при этом возобновлялись головные боли, приступы оглушенности и судороги в конечностях.

В начале 1873 г. при продолжающемся улучшении больной был, в порядке пробной выписки, отпущен домой.

Предоставленный себе, он снова стал пить, пропивал все деньги и отовсюду изгонялся. 9 мая 1873 г. вновь поступил в больницу Св. Анны. При поступлении был туп, умственные способности его в значительной мере ослаблены; ночью его тревожили галлюцинации; ему представлялись вооруженные палками люди, человеческие рожи, головы мертвецов и черти, то увеличивающиеся, то уменьшающиеся в размерах и менявшие свой цвет; слышались ружейные выстрелы. Был сильный тремор, приступы оглушенности, судороги в конечностях. Он, видимо, перенес судорожный припадок: язык был глубоко прикушен и он не помнил, как это случилось.

Выраженный парез левой половины тела; больной хуже стоял на левой ноге; правой рукой он достигал 50-го деления динамометра, а левой всего 26-го. Чувствительность на левой стороне была также ослаблена: он едва ощущал укол булавкой, плохо определял температуру предметов, хотя чувствовал струю воздуха поверхностью кисти и остальной руки. Всей левой половиной тела он испытывал чувство холода, временами его раздражавшее: хотя термометр показывал, что левая рука всего на 0,1 градуса холоднее правой.

Правое ухо слышало тиканье часов на расстоянии 50 см, левое — только 10-ти.

Острота зрения левого глаза была также снижена, распознавание цветов на этой стороне менее уверенное, но так как, кроме гемисиндрома, расстройства зрения слева обуславливались также старым притом, то трудно было с достоверностью определить, каково влияние того или иного дефекта на общее снижение функции.

Левая половина носа не различала запахов флердоранжа и камфары; уксус вызывал самое неопределенное ощущение — хотя справа запахи этих веществ распознавались сразу. Левая половина языка не узнавала вкуса соли и горечи колоквинта, которые хорошо и быстро фиксировались справа. Больной и сам замечал, что во время еды ощущение вкуса на левой стороне полностью утрачено. Слизистая оболочка ротовой полости слева была совершенно не чувствительна. Раздражение мягкого неба и язычка на этой стороне не вызывало тошноты и рвотного рефлекса. Чувствительность левой ноздри, наружного слухового прохода и конъюнктивы также была резко ослаблена.