Климат любви - [3]

Она решила, что нет ничего дурного в том, если выкинуть косточки за окно, и услужливое воображение уже рисовало ей вишневый сад вдоль путей — деревца должны были вырасти из косточек, которые она бросит. Она осторожно опустила тяжелую раму на несколько дюймов, но не смогла ее удержать, и дикий ветер ворвался в окно. Она даже удивилась его силе и напору — это в спокойный-то тихий день! Газеты соседа разлетелись по всему купе, как и вишневые косточки. Шарлотта с трудом закрыла окно и извинилась:

— Мне очень жаль. Я не ожидала, что будет такой ветер.

— Мы едем со скоростью шестьдесят миль в час, — сухо напомнил сосед. Шарлотта бросилась собирать его бумаги, а когда, наконец, достала из-под сиденья последний листок и протянула ему, их глаза встретились. У соседа они оказались темно-серыми и поблескивающими. Что это был за блеск? Гнев или смех? Тут ее раздумья прервал проводник, сообщивший, что завтрак подан, и сосед направился к двери, бросив ей на прощанье не очень вежливое:

— Оставляю вас наедине с мусором.

Шарлотта здорово расстроилась, хотя успокоила себя тем, что все получилось случайно. Она собрала яичные крошки и косточки и, забыв о неприятном спутнике, достала из сумочки письмо, которое позвало ее в дорогу.

«Дорогая мисс Лейбурн, — перечитывала она. — Благодарю вас за то, что вы откликнулись на мое объявление в «Таймс». Я с интересом прочитала ваше письмо, хотя мне показалось, что вы слишком молоды для работы, которую я хочу предложить. Впрочем, не стану углубляться в детали, лучше приезжайте и сами увидите, подходит ли вам служба, а я узнаю, подойдете ли вы мне.

Я готова принять вас на одну ночь и, естественно, оплатить дорожные расходы. Дайте знать, устроит ли вас встреча на будущей неделе. Удобнее всего одиннадцатичасовой поезд из Паддингтона, я пришлю на станцию машину.

Искренне ваша, Эдвина Ставертон.»

Почерк был неуверенным. Адрес — Херонсбридж, Фелкомб. Что это за работа? Письмо не давало ответа, но Шарлотта почему-то почувствовала прилив оптимизма. Ей сейчас было достаточно, что служба сулила деревенскую жизнь и уводила ее от городской суеты и презрительных насмешек мачехи. Она надеялась, что покинув отца, излечится от многолетней боли — все эти годы они были так близко, но так далеко друг от друга.

Мысли о будущем и прошлом прервало возвращение угрюмого соседа. Шарлотта надеялась, что завтрак поднимет его настроение, но он, пока собирал чемодан и бумаги, был также молчалив и сосредоточен, а через несколько секунд покинул купе. До следующей остановки оставалось еще полтора часа, и Шарлотту задело его демонстративное бегство, хотя она и не возражала получить купе в свое полное распоряжение. Девушка не смогла удержаться от того, чтобы выйти в коридор посмотреть, кого он ей предпочел, и выяснила, что он устроился в соседнем купе и по-прежнему читает, а его новый спутник — пожилой джентльмен — спит в углу. Она вздохнула, представив, что сказала бы мачеха о «бедной Тотти», и вернулась к себе, вспоминая счастливые дни, когда была жива мама. Между тем, поезд уже подъезжал к Рэйборну. Шарлотта быстро собрала вещи и выскочила на перрон как раз в ту минуту, когда ее бывший сосед свернул за здание вокзала, где его ждал большой серый автомобиль. Не успел он отъехать, как появилась маленькая черная машина, из которой высунулся человечек, приветствовавший Шарлотту словами:

— Это вы будете мисс Лейбурн?

— Да. А вы должны отвезти меня в Херонсбридж?

— Верно, дорогуша. Садитесь-ка. Я только переговорю с Джимом, и мы отправимся. — Поболтав с носильщиком, шофер вернулся. В одной руке он нес сверток, который бросил на переднее сиденье, а в другой — старую сумку, которую он и вручил Шарлотте со словами: — Присмотрите за ней, дорогуша. Котенок такой резвый… Это для мисс Ставертон. Мыши у ней завелись, так-то вот.

Поставив шевелящуюся сумку на колени, Шарлотта с интересом уставилась в окно. Дорога шла через реку, между полями и садами, окружавшими фермы; справа за окном виднелись леса, а слева — до горизонта простирались болота. Примерно через полчаса они добрались до поселка с маленькой церквушкой, гостиницей и магазинчиком. Это и была деревушка Фелкомб, а еще примерно через милю машины выехала на частную дорогу, как было указано на вывеске, прикрепленной к раскидистому дубу. За деревьями виднелся красный кирпичный дом, а за ним раскинулись поля пшеницы и овса.

— Это и есть Херонсбридж? — поинтересовалась Шарлотта.

— Нет, дорогуша. Это Бридж-хаус. Старый мистер Ставертон построил его для управляющего, но теперь тут живет семья молодого мистера Ральфа. Вы увидите Херонсбридж, как только мы въедем на холм. Старый дом. Говорят, еще при Тюдорах построен. Ставертоны живут тут больше двух веков. Правда, сейчас дела обстоят не так хорошо, как прежде. Так-то вот. История. Жалко, что старые дома не могут говорить, — вот о чем я частенько думаю.

Дом, построенный буквой «П», с толстыми кирпичными стенами и узкими бойницами окон, окружали зеленые лужайки, а перед парадным входом рос одинокий ливанский кедр, такой могучий, что возвышался над крышей Херонсбриджа. Нежный плющ карабкался по стенам террасы, и это было так красиво, что Шарлотта даже ахнула от восторга.