Клавдий. Нежданный император - [47]

Когда прибыл его преемник Дидий Галл, один легион потерпел неудачу с силурами, не имевшую серьезных последствий. Новый наместник не предпримет никаких масштабных действий вплоть до своего отъезда в 58 году. Возможно, ему было велено укрепить военные позиции и способствовать окультуриванию покоренных народностей. Надо полагать, Галл успешно справился с этой задачей. В этот период не было ничего слышно ни о силурах, удерживаемых на противоположном берегу реки Аск, ни о бригантах, которыми правила железной рукой их царица. Началось экономическое освоение острова: добыча золота, серебра, свинца, меди и олова, производство предметов роскоши (жемчуг, охотничьи собаки). Римлян интересовал также хлеб, хотя неизвестно, в каком объеме Британия пополняла закрома Италии.

Только в правление Веспасиана и его сыновей Уэльс и север нынешней Англии были покорены и начались первые вылазки в Шотландию. Эти успехи были куплены ценой кровавых сражений с силурами и бригантами, которые забрали слишком большую волю, свергнув Картимандую.

Завоевание Британии, начатое при Клавдии, станет величайшим свершением его царствования, славной страницей, пропуском в Историю. Как мы видели, оно дало ему право на триумф. А также стало предлогом, чтобы в 49 году перенести померий — священную границу Рима. Теоретически древний обычай позволял завоевателям новых земель проводить этот ритуал, так что это решение, принятое, вероятно, с согласия сената, было вполне законным[30]. Тем не менее, как подчеркивает Тацит, ни один римский завоеватель, кроме Суллы, этого не делал[31]. Что, кстати, означает, что на практике сакральная граница, редко подвергавшаяся изменениям, находилась внутри города. Клавдий ввел в нее Авентин и Пинчо. Таким образом, присоединение Британии стало видно в самом Риме, и не заметить этого было нельзя, поскольку перенос померия представлял собой нечто из ряда вон выходящее.

Но оказалась ли Британия полезной Империи? Нет сомнений, что в экономическом плане ее интеграция была выгодна для обеих сторон. Не настолько выгодна, как присоединение богатой Галлии, но в такой же мере, а то и больше, чем присоединение других провинций. Но в отношении стратегической выгоды от оккупации острова сомнения существуют. Независимая Британия не представляла собой никакой военной угрозы. Когда ее оккупировали, пришлось постоянно держать там три легиона — как для поддержания порядка, так и для предотвращения вылазок племен из Шотландии, которую так никогда и не завоюют. Непокорные северные племена потребуют внимания к себе со стороны множества императоров; один из них — Септимий Север — скончается в Эбораке (Йорке), готовясь на них напасть. Такой энергии можно было бы найти лучшее применение — например, в Германии, чтобы закрепиться хотя бы между Рейном и Эмсом. Правда, экономическая выгода от этого была бы не так велика…

VIII. Рейн и Дунай

Завоевание Британии побуждает нас задуматься о внешней политике Клавдия в целом и о его действиях на территориях, расположенных у границ Империи. Август в своем завещании посоветовал оставить границы такими, какими они были при нем. Тиберий последовал этому совету и только удерживал нажитое. Вторгнувшись в Британию, Клавдий вслед за Калигулой отступил от этой линии поведения. Но это исключение из правила. В остальном он вел себя осторожно — в общем, очень близко к курсу, рекомендованному первым императором. Да у него и не было выбора: в тот момент британская экспедиция отнимала слишком много сил, чтобы пытать военного счастья в другом месте.

Верность Клавдия политике своих предшественников особенно четко прослеживается в Германии. Там еще больше, чем где бы то ни было, не стоило и заговаривать о расширении. Разгром Вара в 9 году, когда Империя потеряла три легиона в Тевтобургском лесу, положил конец продвижению за Рейн и начало новой политике в этом регионе. Германик возобновил наступление в первые три года правления Тиберия. Но эти походы, хотя и блестящие, не привели к оккупации земель. Это были чисто тактические успехи без явных стратегических последствий. Прекратив их в конце 16 года, Тиберий ограничился деятельной дипломатией и, кстати, весьма в ней преуспел. То подогревая раздоры между германскими племенами, то играя на соперничестве между вождями этих самых племен, он поощрял кровавые междоусобицы, в которых в конечном счете погибло столько же, если не больше, людей, сколько могла бы перебить римская армия. Именно таким образом начиная с 17 года херуски и маркоманы (два могущественнейших народа Западной Германии) бились друг с другом, раздираемые еще и внутренними противоречиями, и очень скоро потеряли и свое главенство, и лучших вождей. В 19 году вождь маркоманов Маробод, преданный своими союзниками, был вынужден просить убежища в Риме. Город охотно его принял, тем более что уже почти 20 лет мечтал от него избавиться. Маробод мирно скончается там в 37 году — в том же, что и Тиберий, его старый враг, а порой и сообщник. Арминию повезло меньше: грозный вождь херусков, разбивший римлян в Тевтобургском лесу, падет под ударами соплеменников в братоубийственной войне вскоре после того, как Маробод сдастся Риму.