Клаудиа, или Дети Испании - [202]

Пока в городе было тихо, дон Гарсия много просто ходил по улицам, присматриваясь к перекресткам, воротам и монастырским стенам, рассматривая их лишь с точки зрения удобства или, наоборот, неудобства для обороны. Он побывал у трех западных ворот, проверил оба редута на юге, соединенные узкой речонкой Уэрвой, обошел Тенериас[149], и с каждым разом возможность выстоять казалась ему все более реальной.

Выполняя обещание, данное герильясу, он регулярно приходил и на Лас Эрас, где неизменно находил дона Хосе, но передавать пока было особо нечего, и эти встречи по-прежнему заканчивались лишь долгими беседами обо всем. Как-то раз дон Гарсия застал старика в компании с неким странным существом без возраста. Дон Хосе сидел на старой могильной плите, а рядом, как на первый взгляд показалось графу, стоял коротышка, рост которого был даже ниже сидящего. Оба о чем-то упоенно спорили, но, завидев незнакомца, существо мгновенно исчезло, передвигаясь какими-то странными движениями.

— Кто это? — полюбопытствовал Аланхэ.

— Мой старый боевой товарищ. Он словно дух этого города, знает здесь каждую трещину в стенах, каждую ступеньку в подвалах. Эмпесинадо высоко его ценит.

— Простите..?

— Эмпесинадо. Тот самый молодой человек, главарь местных герильясов, который разговаривал с вами.

— Да, я много слышал о нем в последнее время. Однако, мне кажется я где-то видел его раньше…

* * *

Игнасио и Педро оказались у старой мельницы раньше Клаудии.

— Ну, как, не хромает? — первым делом озабоченно спросил Педро.

— Все нормально, просто камешек в копыте застрял… — И словно в подтверждение его слов Кампанулья тут же попыталась сделать свечку.

— Держи ее жестче, минино, не ради себя — ради нее же.

Однако не успели они договорить, как услышали топот копыт. К ним приближался какой-то неизвестный молодой человек, в котором только Педро своим глубинным чутьем влюбленного по едва уловимым признакам смог узнать Клаудиу. Оба молодых человека выразили восторг по поводу столь прекрасной идеи, о которой ни один из них даже не подумал. Но времени на разговоры уже не оставалось, луна окончательно взошла, и все трое помчались на хорошем галопе к югу.

Дорога предстояла нелегкая. Все северные города и крепости Испании еще с конца прошлого года были обманом заняты французами, поэтому теперь троица уходила из замка точно так же, как полгода назад туда пробиралась — тропами, знакомыми лишь одному Педро. При этом большую часть времени приходилось не только помалкивать и не разводить огня, но даже обматывать копыта коней войлоком, который меняли на каждой стоянке.

В эти несколько дней им пришлось бы совсем несладко, если бы не предусмотрительность и опыт Педро. На протяжении всего пути он уже заранее приготовил укромные места стоянок с запасами продуктов и хвороста. Поэтому в светлые часы дня они могли не только плотно поесть какой-нибудь похлебки, но и выспаться. Разговоры при этом велись лишь самые необходимые. Впрочем, однажды, перед тем, как лечь, Педро вдруг спросил у Игнасио:

— А чем это ты там еще занимался?

Игнасио сразу же понял, о чем речь.

— Однажды, когда мне было еще лет десять, я долго наблюдал за тем, как кошка охотится на голубей…

— Все ясно, дальше можешь не рассказывать, — зевнул Педро и, хлопнув мальчика по плечу, с улыбкой добавил: — Давай спать, минино, это еще далеко не вся наука…

Когда они добрались до щемящего душу Педро воспоминаниями предместья Арраваль, день клонился к закату. Впереди на набережной уже поднимались четыре стройные, как девичьи фигуры, знакомые башни и низкий купол собора дель Пилар — бессмертного творения эль Моцо. До Сарагосы теперь было рукой подать. Однако перед самым мостом через Эбро путников вдруг остановил пикет вооруженных егерей.

— Стой! Стой! — грубо окрикнули солдаты. — Подорожные или пропуск, подписанный тремя членами хунты. — Молодые люди растерялись, ибо всю эту долгую дорогу им казалось, что в городе их встретят с восторгом и распростертыми объятиями. — Кто вы такие и зачем сюда прибыли?

— Мы прибыли сражаться с французами, оборонять Сарагосу, приятель, — просто без всякого пафоса ответил Педро.

— Я тебе не приятель, — грубо оборвал его часовой.

— Да что ты смотришь, в караулку их, да вызовите сюда сержанта Техедоро! Сколько таких приятелей уже валяется во рву по дороге на Валенсию, — подхватил второй.

Оба солдата были настроены явно враждебно. За их спинами в отдалении маячило еще несколько человек, готовых в любой момент пустить в ход оружие.

— Нет у нас ни подорожных, ни приказа, ни пропуска… — начал нервничать Педро.

— Мы здесь по зову сердца, мы испанцы! — пылко вмешался Игнасио.

— Кто вас знает, какие вы испанцы, — отрезал первый солдат.

— А ну, поворачивай отсюда по-хорошему, пока мы вас тут не пришили, — решительно заявил второй.

Педро уже начинал не на шутку заводиться, и неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, если бы в разговор не вмешался какой-то старичок, высунувший мохнатую, как у чучела, голову из окна караулки.

— Верно, верно, сынок, а ну, гони их, чертей, отсюда, карамба[150]! Мало ли, какие лазутчики. Да и не военные они, а нам здесь лишние рты не нужны. Вот, помню в шестьдесят первом…