Классические тексты дзэн - [64]

– Именно так! Именно так! – воскликнул Патриарх. – Отныне Учение Будды благодаря тебе станет повсеместным. Через три года после твоего отъезда, я покину этот мир[83]. Лучше тебе уйти именно сегодня, приложить все усилия, чтобы попасть на юг. Но не торопись со своей проповедью – буддизм нелегко распространить.

Распрощавшись с Пятым патриархом, я отправился на юг и приблизительно через два месяца достиг пика Даюй[84]. Тут я заметил, что несколько сот людей следуют за ним, намереваясь украсть патру и рясу. Среди них был одни монах по в мире носивший фамилию Чэн и имя Хуэймин[85]. Сначала [в мирской жизни] был он военачальником четвертой степени[86], характером обладал грубым, мыслями был горяч и выделялся среди тех, кто преследовал меня.

Я скинул рясу и положил ее вместе с патрой на камень, воскликнув: «Ряса эта – не более чем символ веры. Так стоит ли враждовать из-за нее?» Затем я укрылся в зарослях травы.

Вперед выступил Хуэйминь, попытался обнаружить [меня], но так и не смог и взмолился: «Послушник, послушник![87] Я пришел не за рясой, а пришел за Дхармой!»

Тогда я, Хуэйнэн, вышел из своего укрытия и, скрестив ноги, сел на камень. А Хуэйминь, отвесив мне поклон, сказал: «Надеюсь, что послушник наставит меня». Я ответил: «Поскольку ты пришел за Дхармой, то тебе следует прежде всего очистить сердце от всех проявлений [внешнего мира], пускай ни одна мысль не рождается в тебе. Я тогда буду наставлять тебя».

После того как [Хуэй]минь медитировал в течение долго времени, я обратился к нему: «Не размышляя о добре и зле, прямо сейчас можешь ли ты мне сказать, каковым был твой изначальный лик?»[88]

Как только Хуэйминь услышал эти слова, он тотчас получил просветление, и тем не мене вновь спросил: «Есть ли какой-то еще тайный смысл за пределами тех тайных речей и того тайного смысла, [который проповедовали чаньские патриархи]?» Я ответил: «То, что я говорю тебе, не относиться к тайному. Если ты обратишь свой свет внутрь себя, то именно там обнаружишь ты тайное». Хуэйминь воскликнул: «Я, Хуйэминь, хотя и учился в горах Хуанмэй[89] [у Пятого патриарха], в действительности так и не узрел собственный истинный лик. Сегодня после мудрых наставлений я стал подобен страдающему от жажды человеку – лишь он может воистину знать, что такое холодная и что такое горячая вода. Прошу Вас, Брат, станьте моим наставником».

Я ответил: «Если это так, то и я, и Вы являемся учениками одного наставника из Хуанмэй, берегите себя». Хуэйминь вновь спросил: «Куда теперь отправиться Хуэйминю?» Хуэйнэн сказал: «Дойдешь до Хуай[цзи] – пережди, а как дойдешь до [Сы]хуэй – укройся там». При этих словах [Хуэй]минь отвесил поклон.

Затем я пришел в Цаоси, но и там недобрые люди преследовали меня, и мне пришлось укрыться в Сыхуэй среди охотников. В течение пятнадцати лет я проповедовал охотникам. Охотники нередко показывали мне свои силки, но каждый раз, лишь стоило мне увидеть живое существо, [что попало в силки], я его отпускал. Когда приходило время еды, я клал [охотникам] овощи в котел для мяса. Некоторые спрашивали меня, я же лишь говорил в ответ: «Ешьте лишь овощи, что лежат рядом с мясом».

Однажды я размышлял: «Настало время проповедовать Дхарму, не должен я постоянно вести затворническую жизнь». После того [Хуэйнэн] покинув эти места, отправился в Гуанчжоу в монастырь Фасинсы – «Монастырь природы Дхармы»[90].

Как раз в ту пору там мастер Иньцзун[91] наставлял [монахов] в «Маха-паринирване сутре»[92]. Однажды, когда флажки, [что стоят вокруг монастыря], развивались под порывами ветра, один монах сказал: «Ветер находится в движении», другой же возразил: «Флажки находятся в движении», и так спору их не было конца. Я, подойдя к ним, сказал: «Это не ветер находится в движении, и не флажки находятся в движении, это сердце ваше пребывает в движении». Вся монашеская община была немало поражена.

Наставник Иньцзун пригласил меня [в зал] и усадил на почетное место, после чего начал задавать вопросы о сокровенном смысле сутр. Он заметил, что речи мои просты, но принцип их точен и не проистекает из книжного знания. [Инь]цзун сказал: «Брат, Вы, безусловно, неординарный человек! Я уже давно слышал, что ряса и Дхарма из Хуанмэй [от Пятого патриарха] перекочевала на Юг. Уж не вы ли тот человек? Я ответил: «Не достоин [Вашей похвалы]».

Иньцзун тотчас поклонился и попросил: «Покажите монахам ту патру и рясу, что предали Вам». А затем [Инь]цзун вновь обратился ко мне:

– Когда вы покидали [Пятого патриарха] в Хуанмэй, какие наставление он дал Вам?

– Не было никаких других наставлений, – ответил я, – кроме рассуждений о прозрении внутренней природы, но не было также и рассуждений о дхиане и освобождении[93].

– Почему же вы не обсуждали дхиану и освобождение?

– Это означало бы наличие двух учений [о спасении], и не являлось бы учением Будды. «Маха-паринирвана-сутра», которую Вы проповедуете, четко разъясняет, что Природа Будды и есть Учение (Дхарма) Будды и она не двойственна. Например, в этой сутре Бодисаттва говорит: «Тот, кто грешит четырьмя видами зла (парагика)[94], творит пять смертных зол