Класс: путеводитель по статусной системе Америки - [55]

Шрифт
Интервал

Многие телезрители, смотревшие недавно чемпионат страны по баскетболу, наверняка были озадачены, как и я, обнаружив «Университет Джеймса Мэдисона», игравший с Университетом Северной Каролины. Это учебное заведение, расположенное в Хэррисонбурге, штат Вирджиния, до последнего времени именовалось колледжем Мэдисон и считалось скромным педагогическим училищем. Но недавно его повысили в звании, приравняв к Оксфорду и Сорбонне, однако оно по-прежнему специализируется на начальном образовании, а средний балл абитуриентов по словесно-логическому блоку теста SAT находится на уровне, недостаточном для продолжения академической карьеры, – 455 баллов для юношей и 463 балла для девушек. Несколько вольным, но не таким уж ненадежным свидетельством качества колледжа может быть его отсутствие в национальных чемпионатах по баскетболу. Во всяком случае, такой вывод можно сделать вследствие неизменного участия в них таких учебных заведений, как Университет Дайтон, Университет ДеПол, Вирджинский технологический университет, Университет штата Вайоминг (помните, что Фиск обнаружил о Вайоминге?), Университет Сетон-Холл и Университет Брэдли. Спортивные комментаторы, называющие подобные заведения «школами» («Х является блестящей баскетбольной школой»), обычно оказываются ближе к истине, нежели правительства штатов, награждающие их уставом университета. В частном образовании у нас есть Университет Фарли Дикинсон в штате Нью-Джерси, который до 1940-х оставался неполным двухгодичным колледжем – пока «солдатский билль» и деньги ветеранов войны не побудили его подобрать себе имя погромче. Всего лишь девять лет потребовалось бизнес-школе Сиэтла, чтобы достичь статуса университета. Этот «городской колледж», основанный в 1973 году, уже в 1982 году заявил, что «дорос до университета», полагая, видимо, что решающим фактором такого роста является размер. Печально, что страдают от этого невинные люди, искренне верящие таким словам.

Логика, объясняющая, каким образом возникают те или иные учебные заведения, приблизительно такова. Если где-то в мире есть университеты, названные в честь места, – скажем, Оксфорд и Кембридж, если есть Парижский университет и Лондонский университет, то почему бы не показать на карте и наши места и не наделить их таким же достоинством – иными словами, что мешает нам придумать университет Эвансвилля, или университет Далласа, или университет Хьюстона, или университет Луисвилля? И что с того, что никакого образовательного духа в этом месте не ощущается? И что с того, что никто здесь слыхом не слыхивал о любознательности и прилежании и не догадывается, что интеллектуальная строгость и превосходство заставляют человека ощущать тревогу и незащищенность?


Рис. 17. Распространенная картинка после 1950-х годов


Выдвижение колледжей в университеты вполне в русле почтенной американской привычки (подробнее об этом ниже) «выращивать» нечто, добавляя к его описанию побольше слогов. Так, «дождь» повышается в статусе до «преципитации». В «колледже» всего два слога, в «семинарии» и то четыре. Ну так а в «университете» – и вовсе целых пять слогов, как тут не радоваться. Так и возникают:

Университет Монтевалло, штат Алабама;

Университет Сэмфорд, штат Алабама;

Университет Западного побережья, штат Калифорния;

Университет Вудбери, штат Калифорния;

Университет Верхней Айовы;

Университет Трансильвании, штат Кентукки;

Университет Шоу, штат Северная Каролина;

Университет Кэмерон, штат Оклахома;

Университет Филлипс, штат Оклахома;

Северо-западный университет, штат Техас;

Панамериканский университет, штат Техас.

И это только то, что удалось зацепить по верхам. Почему столь многие из них расположены в уголках, которые сама снисходительность вынуждена будет признать самыми нерасполагающими частями страны? Ответ прост: многие из них возникли как небольшие церковные школы, получившие свое название по именам проповедников «библейского пояса»94, которые в своей деятельности в конце концов обросли крошечными, безграмотными, малоосмысленными теологическими школами, что не позволяло величать их «университетами». А много ниже этого уровня есть еще и безусловное дно: университеты, о которых никто и не слыхивал, незаметно скатываются к откровенному мошенничеству – и выдают липовые «ученые степени» в обмен на наличность и письменные показания о полученном «жизненном опыте». Поскольку в этой стране вряд ли есть что-то проще, чем обозвать некое заведение университетом, покупатель должен всегда оставаться настороже и не терять бдительности. Даже в Вашингтоне действует Международный университетский колледж естественного права Махариши. И богачи так же доверчивы, как и бедняки. Вдумайтесь: некий университет на северо-востоке страны, никому в интеллектуальном плане не известный, в 1980 году устанавливает стоимость обучения на уровне 7100 долларов в год – что помещает его в один ряд с Йелем, МТИ, Стэнфордом, Принстоном и Гарвардом.

Нетрудно понять, каким именно образом эти жалкие учреждения укореняются и напускают на себя облик благонадежности. Неподалеку от места, где я живу, есть обширная территория, которая по каким-то причинам избежала участи быть застроенной «милыми домиками с садом». Если не считать нескольких строений посредине, земля фактически остается свободной. Когда-то у дороги стоял знак, сообщавший, что здания принадлежат Consolata Fathers («Отцам церкви Консолата – Богоматери Утешительницы»). Через несколько лет здесь начали возводить красное кирпичное здание с полукруглой крышей, к нему прилегало строение, по виду напоминавшее «опочивальню». Знак у дороги сменился на Consolata Missionaries («Миссионеры церкви Консолата – Богоматери Утешительницы»), и читатели стали опасаться, что грядет нечто масштабное. Бьюсь об заклад, я знаю, что тут произойдет, и очень скоро произойдет. Появятся еще несколько строений, потом внушительные ворота и подъездная дорожка, а следом – знак у дороги: Consolata College («Колледж Консолата – Богоматери Утешительницы»). А еще через несколько лет появятся еще несколько зданий, и в одночасье вывеска сменится на Consolata University («Университет Консолата – Богоматери Утешительницы») – а пока что учебное заведение доказывает свои притязания на этот титул, тренируя выдающуюся баскетбольную команду, оркестр марширующих музыкантов и сборную по командным упражнениям, а также оборудуя территорию колледжа пандусами для инвалидных колясок и открывая специальные программы для людей с ограниченными возможностями. Студентам будут также предложены разнообразные стажировки за границей: Консолата в Палермо, Консолата в Кушадасы, Консолата в Хайдарабаде. А затем, прежде чем вы успеете что-то понять, «Нью-Йоркское книжное обозрение» опубликует рекламу: книги Издательского дома университета Консолата (примерные названия примерно в таком духе: «Структурализм и дилемма Джордж Элиот», «Пропавшее марксистское измерение в трудах Сэмюэла Джонсона»). И университет Консолата покажется вам таким же серьезным, как и любой другой, и никто не усмотрит в его внезапном пышном цветении комичных ноток.


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.