Класс: путеводитель по статусной системе Америки - [22]

Шрифт
Интервал

Ну а если знаток в области мужской одежды хочет на самом деле научиться учитывать классовые тонкости, то лучший способ – приглядеться к костюмам сменяющих друг друга президентов. Общий принцип таков: пиджак с двумя пуговицами более «пролетарист», нежели модель на трех пуговицах, какую носит элита восточного побережья. Большинство президентов до вступления в должность носили вариант с двумя пуговицами, а после того как они взяли на себя ответственность за «страны свободного мира», они чувствуют, что должны измениться и сами – и переодеваются в костюмы на трех пуговицах, стараясь походить на председателя правления Чейз Манхэттен банка. Именно по этой причине Ричард Никсон почти всегда казался таким нескладным. Он ощущал настоящую уверенность в пиджаке на двух пуговицах бренда вроде Klassy Kut, уместного, если вы, скажем, руководите Ассоциацией сбережений и кредитования города Уиттиер, штат Калифорния. Его преемник, Джеральд Форд, хотя и вырос также в провинциальной модели с двумя пуговицами, сумел вжиться в роль владельца пиджака о трех пуговицах вполне убедительно, оказавшись более податливым и, пожалуй, более спорым учеником, нежели Никсон. Впрочем, и ему не удалось вполне убедить критиков, и обликом своим он напоминал скорее Джо Палуку42, чем какой-либо известный тип американского аристократа. Джеймс Картер знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать: лучше отказаться от пиджаков что с двумя пуговицами, что с тремя, и вместо них держаться синих джинсов, – что и спасло его от критических нападок в духе «мечтает породниться с истеблишментом, но силенок не хватает».

Рональду Рейгану, конечно же, не было нужды подражать стилю истеблишмента – он совершенно верно ощущал, что его избиратели – люди простые, набожные, интеллекту не доверяющие – сочтут это вызывающим (по отношению к ним, разумеется). Стиль Рейгана можно охарактеризовать как «осиную наглость округа Лос-Анджелес (или даже Ориндж)». Это емкая трансляция убежденности: если вы твердо верите в то, что вы ничуть не хуже образованных и культурных людей – иными словами, пижонов с восточного побережья, – так оно и есть. Рейган – идеальный образец разума и души американских штатов «солнечного пояса». Он отдает предпочтение, конечно же, пиджаку на двух пуговицах, с подкладными плечиками максимально возможной величины и белым квадратиком носового платка, выглядывающем из нагрудного кармана в духе Трумэна, – что делает его похожим на пролетария, принарядившегося прогуляться в церковь в воскресный день. Иногда, для досуговых мероприятий (как он мог бы их обозначить), он подражал ковбойскому стилю – столь привлекательному для пожилого электората «солнечного пояса». Можно поразмыслить даже о доле полиэстера в слоях его выходных облачений.

В сущности, Рейган нарушает буквально все каноны образа, попирая допустимые в высшем и даже высше-среднем классе нормы презентации. Возмутительны крашеные волосы, румяна на щеках. (Надо полагать, список могли бы продолжить тени для век и подводка для глаз?) То же касается и его белой поплиновой рубашки с неизменно правильным воротником. (Пунктик по поводу аккуратности.) Ткань, из которой пошиты костюмы, вопиюще отсылает к буколическим привычкам среднего класса: да, «шотландка» – но никогда не плетением Глен43. Галстук завязан полным виндзорским узлом – тем самым, который в фаворе у правильных «ботаников»-старшеклассников по всему свету. Когда после пресс-конференции Дэн Разер44 (не сказать, что икона преппи-стиля) выходит «подвести итоги» и попытаться упорядочить то, что наговорил президент, его голубая сорочка «оксфорд» с пуговицами на воротнике и галстук с контрастными диагональными полосками (так называемый «полковой» галстук) в большей степени отсылают к высше-среднему классу, нежели облик президента. Проницательный наблюдатель, желающий разобраться в мужских классовых сигналах, мысленно может вывести мелочность политики Рейгана (несущей родовой отпечаток: уроженец небольшого городка на Среднем Западе) из его манеры одеваться – так же как корни аристократически великодушной политики Рузвельта можно усмотреть в таких характерных классовых аксессуарах, как его знаменитый морской плащ45, пенсне и мундштук.

Рональд Рейган – не единственный, кто нарушает все каноны джентльменского дресс-кода. Его примеру следуют и заметные члены его «команды» – такие как Александр (Эл) Хейг. (Хотя он уже не госсекретарь, но он так страстно желал стать президентом, что его упоминание здесь справедливо.) Конечно, жестоко требовать от солдата демонстрировать вкус на всех этих церемониях, когда ему приходится одеваться в гражданское. (Впрочем, всегда есть противоположный пример – генерал Джордж Маршалл: проходив всю жизнь в униформе, он сумел переодеться в штатское и носить костюм-тройку на трех пуговицах так, словно родился аристократом.) В случае Эла Хейга классовую стигму выдает «зазор воротника» – по этой промашке можно наверняка узнать пролетария. Мы ясно видим, как воротник его пиджака отстоит от воротника его рубашки и топорщится назад и кверху на добрый дюйм – впечатление, будто человек раскололся на части. Этот кастовый отпечаток не имеет какого-то специфического реакционного политического подтекста, что подтверждает и фотография Ричарда Хоггарда, британского радикального критика и сторонника партии лейбористов, на которой он рекламирует свою новую книгу: воротник пиджака сзади отстает минимум на дюйм, и, значит, зазор воротника проявляется как у левого, так и у правого плеча. И выдает он натуру не столько подвижника, сколько марионетки. То же – и с тем беднягой на телевидении, которого на днях интервьюировал Уильям Ф. Бакли. Он родом из Техаса и хотел высказаться по поводу учебников – насколько те помогают бороться, наряду с прочими грехами, с «промиб скотетом». (Бакли старался как можно деликатнее поправлять произношение на «промискуитет», чтобы публика смогла понять, о чем же говорит бедолага.) Но даже если бы техасец, крепко уверенный в силе своих аргументов, не повторял это слово раз за разом пролетарски неправильно, степень его восприимчивости и чуткости выдал бы его пиджак, отстававший от воротника рубашки на


Рекомендуем почитать
Творец, субъект, женщина

В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.


Кельты анфас и в профиль

Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.


Поэзия Хильдегарды Бингенской (1098-1179)

Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.


О  некоторых  константах традиционного   русского  сознания

Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).


Диалектика судьбы у германцев и древних скандинавов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.