Кладоискатели - [2]

Вскоре прибежал отец.

— Молодец, сынок! — он притиснул меня к себе. — Помог ты нам, выручил. Пока полицейские на флаг таращились, мы успели до ближних кустов добежать. Ни один человек не попал к ним в руки. Давай флаг, я его покуда хорошенько спрячу. — Он потрепал меня по волосам. — А кепка теперь твоя!

Новенькая отцовская кепка была мне велика, сползала на глаза, и мне то и дело приходилось ее поправлять. Но я очень ею дорожил и никогда с ней не расставался.

Второй раз она сослужила нам добрую службу уже после революции.

В восемнадцатом году мой отец стал председателем комбеда — комитета бедноты.

Однажды разнесся по деревне слух, что в волость прибыл продотряд — будут отбирать у кулаков излишки хлеба и отправлять его в город голодающим рабочим.

Самым богатым кулаком в нашей деревне считался Гергей Миквор.

Дом он себе выстроил просторный, в два этажа. Нижний этаж был кирпичный, в нем помещалась лавка. В лавке торговал сын Гергея Миквора Тэмрекей.

Амбары, каменные кладовые, конюшни, сараи — все постройки во дворе кулака были крепкими, прочными. Много было у него скота, птицы, много зерна и всяких других припасов. Ни у кого в деревне не было столько земли, как у него, никто не внушал односельчанам такого страха. Не только бедняки, которые вечно были у него в долгу, но и зажиточные крестьяне побаивались богатея, при встрече загодя снимали шапки и низко кланялись.

Наш крытый почерневшей соломой дом стоял наискосок от дома Гергея Миквора.

В ту ночь я спал на сеновале. Среди ночи проснулся.

Тихо в деревне. Собакам уже надоело брехать, петухи еще не запели. В щели сарая пробивался лунный свет.

Вдруг в ночной тишине раздался громкий протяжный скрип.

Я поглядел в щель сарая. Ворота Гергея Миквора были распахнуты настежь.

Гляжу, из ворот выходит лошадь, запряженная в телегу, за ней — вторая. Телеги гружены верхом, только не поймешь, что в телегах: они прикрыты рогожей.

Рядом с первым возом, держа вожжи в руках, идет сам Гергей Миквор, второй воз вывел Тэмрекей.

Тэмрекей закрыл ворота, и оба воза поехали по деревне. Хорошо смазанные колеса не скрипнут, и топота подков не слышно: копыта лошадей утопают в глубокой мягкой пыли.

«На базар они, что ли, собрались? — подумал я. — Чего так рано? До города недалеко, нет нужды выезжать по-темному. Чудно! Не пойти ли за ними — посмотреть, куда и что они увозят тайком?»

Я слез с сеновала, обул лапти, нахлобучил на голову свою кепку и побежал догонять возы.

Нагнал я их скоро: видно, тяжел был груз, сильные сытые лошади тащили телеги с натугой.

Дорога за деревней идет через луг, круто спускается к реке. С моста я увидел, что оба воза едут по дороге через заречный луг.

Меня била легкая дрожь, то ли от холода, то ли от страха. Если кулаки заметят, что я за ними слежу, мне не поздоровится. Решил переждать у прибрежных кустов, покуда телеги не въедут в лес: на открытом месте, стоит Гергею Миквору или его сыну оглянуться, они меня сразу увидят.

Наконец, возы скрылись в лесу. Я побежал следом.

В лесу, если наступишь на сухую ветку, она щелкнет в предутренней тишине — вроде выстрела раздастся. Поэтому я ступал осторожно, внимательно вглядываясь под ноги.

Впереди показался развилок. Левая дорога ведет в город, правая — на вырубку.

Возы свернули направо.

После того как вывезли с делянки срубленный лес, никто по этой дороге не ездит, поэтому она заросла травой, старые колеи едва заметны.

Лошади медленно тянут телеги, я крадучись перебегаю от дерева к дереву, стараюсь не выпустить их из виду, но и слишком близко подойти остерегаюсь.

Начало светать.

В предутренней мгле я увидел впереди торчащие пни и понял, что приехали на вырубку.

Год назад отсюда вывезли лес, а чистить делянку не стали, так, в беспорядке, все и бросили: вдоль всей просеки виднелись большие кучи валежника, обрубленных верхушек деревьев, засохших еловых лап.

Телеги проехали еще немного и остановились.

Гергей Миквор и Тэмрекей стали о чем-то негромко переговариваться.

Я подкрался поближе и встал за куст. Отсюда мне было все хорошо видно и слышно.

— Вот она, эта куча, — сказал Тэмрекей. — Тут таких сотня, я, чтоб не спутать, метку оставил.

Он поднял что-то с земли, показал отцу и спрятал в карман.

— Дельно! — похвалил старик. — Нам времени терять нельзя, надо до свету управиться.

Вдвоем они раскидали кучу. Под ней оказалась глубокая яма.

Старик заглянул в яму.

— Хорошую яму ты вырыл, сынок, — сказал он. — Глубоко, все зерно уйдет. Полезай вниз, я тебе мешки подавать стану, ты их ставь плотно один к другому.

Зерно! Так вот куда решил кулак запрятать свое зерно! Правильно рассчитал: хлеб станут искать у него во дворе, в сарае. Кто догадается на дальней вырубке заглянуть под кучу валежника? Да никто!

Они прятали хлеб в яму, я считал мешки. Спустив в яму сорок третий мешок, Гергей Миквор утер лоб рукавом кафтана и сказал:

— Все! Пусть теперь приходят господа товарищи — шиш они найдут. Я им скажу: «Закрома пустые, самим бы до нового урожая продержаться». Они, конечно, не поверят, станут искать, да и уберутся ни с чем. А как вздорожает хлебушко в цене, так и пойдут у меня эти мешки на продажу.