Клад - [6]
На другой день после концерта в юрте ему уже казалось, что ту песню вместе с ним поют птицы, нежный мотив ее слышен в шуме ветвей, к ней прислушивается все живое вокруг. А этот одинокий жаворонок, что завис над головой с бесконечной трелью, просто подражает Меруерт, воздавая ей хвалу от имени всех пернатых. Симфония звуков в природе была созвучна тому, что творилось в душе геолога.
Молодой вожак изыскателей не мог бы сказать с уверенностью: песня ему вошла в душу больше или сама исполнительница? В нем еще вызревал окончательный ответ. Однако легче ли ему станет, когда он прибьется к какому-нибудь определенному выводу? Он был в плену и у песни, и у девушки, подарившей людям радость. Душа Казыбека теперь жаждала повторения счастливых минут.
Судьба, однако, оставалась неумолимой к джигиту. Радиограммы гнали его отряд дальше и дальше от тех мест, где разместилась семья чабана. Молодой исследователь глубин в отчаянии перебирал в памяти все былое, пытался понять: достоин ли новой встречи с Меруерт и что может помешать их свиданию? Еще в юношеском возрасте он поступил в Семипалатинский геологоразведочный техникум и успешно окончил его. Жажда знаний повела его дальше. Теперь он имеет диплом Казахского политехнического института. Но это восхождение по каменистым тропам науки, похоже, лишь отдаляло его от спокойной жизни в каком-либо приличном городе, о чем мечтают все незамужние девушки. «Вот и Меруерт, — рассуждал он, — она даже туфельки на высоком каблуке взяла с собою в степь. Позволительно спросить: где ей пригодится эта изящная обувка с золотистыми ремешками и узорными пряжками, если пришлось бы, странно подумать, в угоду какому-нибудь бродяге поселиться в щелястом прицепе или в вагончике с ворохом пропахших соляром спецовок у входа? А ведь без такой жизни в полевых условиях не станешь настоящим хозяином гор, геологом, обретшим имя…»
Числиться среди рядовых поисковиков регистратором или хозяйственником, жить ради зарплаты, как живут некоторые его однокашники по институту, Казыбек не собирался. Он мыслил свою жизнь иначе. Любил посидеть в свободное время над картой рудного края, мысленно побродить по другим, недостаточно изученным районам предгорного Казахстана.
Ему ли не знать; пустыня, выжженная солнцем, или тайга откроет перед ним свои объятия — везде геолога ждет тот же вагончик или палатка. Неважно! Лишь бы наградой за неудобства жизни стала заветная карта, обозначенная крестиками открытий. Все будут знать, кто тот счастливчик, кому по-настоящему повезло. Одной из возможных помех в осуществлении заветных находок могла стать семья. И Казыбек запросто расстался еще в юношеские годы с мечтой о собственном гнездышке, гнал эту мысль от себя беспощадно.
Каждую весну полагалось уходить с отрядом в поле, нести свою надежду в безлюдные горы. А там — рекогносцировка, съемки, бурение. И жизнь на колесах… Изнурительная работа длится с мая по ноябрь, пока тебя не загонят на зимние квартиры первые бураны.
Теперь уже и снежные заносы нипочем. Бурильщикам приходится нести вахту в лютые холода, сменяясь через каждые десять дней. Смысл жизни геолога остается прежним — вера в удачу. Но и поимев успех, не жди покоя. Добытчикам руд вечно недостает разведанных точек. Нужны новые и новые — на завтра, на послезавтра, вплоть до двухтысячного года. А если успеешь, разведай и на очередное тысячелетие! Кому не хочется, чтобы о тебе вспоминали за перевалом двадцатого века? Записался во впередсмотрящие своей профессии — забудь о покое, откажись от привычных благ, жертвуй личным счастьем. Смысл твоей жизни теперь в одном — поиск запрятанного в глубокие недра клада.
Кто из женщин согласится стать спутницей такому неприкаянному человеку, как Казыбек? На что бедняжке рассчитывать? Не всякая жена способна вытерпеть тяготы долгой разлуки или, что еще хуже, кочевой жизни. Здесь требуется сильный характер, отрешенность от всего привычного. А если на твой зов откликнется легкомысленная любительница приключений, жизнь, считай, пойдет насмарку и довольно скоро обернется истинной бедой. Хоть не возвращайся домой после вахты! Дома ждет скандал. Причина одна: супруга ревнует тебя к каждой женщине, которая выехала в составе отряда.
Случается наоборот: ты не находишь себе покоя в раздумьях о том, чем там занимается в твое отсутствие не умеющая томиться ожиданиями жена, отнюдь не равнодушная ко вниманию мужчин, что ты уже не раз замечал за нею в компании. Тут уж не до увлеченности делом. Так и тянет смотаться попутной машиной к дому, хоть одним глазком глянуть на свою единственную. Вечно живешь с оглядкой, будто забыл в дороге нечто важное, без чего нет пути дальше. Разве мало твоих же коллег по профессии в конце концов не выдерживали этой пытки, оставляли экспедицию, поменяв любимую профессию на тусклую обыденность в кругу семьи, на малозначительные занятия, канцелярскую работу в каком-нибудь учреждении? Есть и такие, кто разрешил свои душевные невзгоды при помощи бракоразводного процесса…
Как-то в буранную пору, когда жизнь возле вышек замерла, Казыбек неожиданно для себя попал в число отпускников. Он тут же поехал в родной аул Жартас. Родители, к той поре довольно постаревшие, были рады появлению своего непоседы, не знали, в какой угол посадить, чем потчевать. Наслушавшись его рассказов о житье-бытье в поле, перешли к назидательным разговорам о будущем сына. От отца последовал категоричный наказ: хватит шлендать по горам и долам ради своего удовольствия, — старик так понимал работу сына. Приспела пора зажечь свой очаг. Настало время им с матерью подержать на руках внука перед уходом в мир иной…
Евней Арстанович Букетов (1925–1983) — академик Национальной Академии наук Республики Казахстан, доктор технических наук, профессор, известный ученый-металлург и литератор, лауреат Государственной премии СССР. Возглавляя Карагандинский химико-металлургический институт, а затем Карагандинский государственный университет (ныне носящий его имя), он много лет посвятил разработке уникальной технологии извлечения из руд элементов группы халькогенов и халькогенидов, создал свою научную школу. Благодаря ему металлургические и химические заводы Советского Союза получили лучшую в мире технологию выделения некоторых редких металлов.
Книга рассказывает о первом президенте АН КазССР К.И.Сатпаеве. Сын степного кочевника, учитель, инженер-геолог, первооткрыватель огромных запасов медных руд в Джезказгане, К.Сатпаев прошел путь от члена ревкома до заместителя Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР. Книга М.Сарсекеева, написанная на основе документальных материалов, воссоздает замечательный облик этого ученого и государственного деятеля.
«…По адресу в повестке Затонов отыскал дом, где помещался суд, и с неприятным, стыдным чувством приблизился к дверям — в судах ему раньше бывать не доводилось. Он ждал увидеть за дверьми что-то необычное, но оказалось, что там обыкновенное учреждение с длинными, не очень опрятными коридорами, где толчется немало народу, хотя сегодня и суббота».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
«…сейчас был еще август, месяц темных ночей, мы под огненным парусом плыли в самую глубину августовской ночи, и за бортом был Алаколь».
Роман «Поэма о фарфоровой чашке» рассказывает о борьбе молодых директоров фарфорового завода за основательную реконструкцию. Они не находят поддержки в центральном хозяйственном аппарате и у большинства старых рабочих фабрики. В разрешении этого вопроса столкнулись интересы не только людей разных характеров и темпераментов, но и разных классов.
К ЧИТАТЕЛЯММенее следуя приятной традиции делиться воспоминаниями о детстве и юности, писал я этот очерк. Волновало желание рассказать не столько о себе, сколько о былом одного из глухих уголков приазовской степи, о ее навсегда канувших в прошлое суровом быте и нравах, о жестокости и дикости одной части ее обитателей и бесправии и забитости другой.Многое в этом очерке предстает преломленным через детское сознание, но главный герой воспоминаний все же не я, а отец, один из многих рабов былой степи. Это они, безвестные умельцы и мастера, умножали своими мозолистыми, умными руками ее щедрые дары и мало пользовались ими.Небесполезно будет современникам — хозяевам и строителям новой жизни — узнать, чем была более полувека назад наша степь, какие люди жили в ней и прошли по ее дорогам, какие мечты о счастье лелеяли…Буду доволен, если после прочтения невыдуманных степных былей еще величественнее предстанет настоящее — новые люди и дела их, свершаемые на тех полях, где когда-то зрели печаль и гнев угнетенных.Автор.