Китайский массаж - [38]

И тут произошло кое-что неожиданное. В тот вечер Тайлай и Сяо Мэй вместе пришли в общую умывальную комнату. Сяо Мэй стирала носки. Они стояли бок о бок возле раковины, и вдруг Сяо Мэй заговорила и задала судьбоносный вопрос: «А почему ты всё время молчишь?» Тайлай несколько раз моргнул, не поняв, что она спрашивает. Сяо Мэй решила, что он её не услышал, и повторила вопрос. Тайлай ответил не слишком любезно:

— Ты о чём?

— Ни о цем. Плосто захотела послушать, как ты говолишь.

— Что захотела?

— Нисего. Плосто послушать, как ты говолишь.

— Зачем?

— Класиво.

— Что?

— Твоя ресь осень класивая!

Последняя фраза звучала пугающе. Тайлай долго думал, прежде чем понял, что Сяо Мэй такое говорит. Правильно пословица гласит: «В чужой тарелке еда ароматнее». Тайлай так сильно стеснялся диалекта, считая его своим слабым местом, и вдруг — слабое место в глазах Сяо Мэй превратилось в сильную сторону! Тайлай не поверил. Но верил он или нет, а тон Сяо Мэй говорил сам за себя, он был полон искренности, а ещё зависти и восхищения.

Тайлай в присутствии Сяо Мэй обрёл уверенность и заговорил. Уверенность — чертовски приятная вещь! Иногда, если можешь уверенно говорить в чьём-то присутствии, то постепенно внутри начинает назревать что-то ещё, помимо уверенности, что ослабляет уверенность, обладая способностью связывать по рукам и ногам. Так они сблизились, разговаривая друг с другом на родных диалектах, и чем дальше, тем чаще их разговоры становились всё проникновеннее. В итоге они друг друга полюбили.

Любовь между Тайлаем и Сяо Мэй в общей сложности не продлилась и десяти месяцев. Однажды в воскресенье девятого месяца их романа отец Сяо Мэй внезапно позвонил в Шанхай и «попросил» дочь немедленно вернуться и выйти замуж, причём рассказал всё без утайки: жених умственно отсталый. Отец Сяо Мэй — человек бесцеремонный, он всё чётко изложил, дескать «не осмеливается» обманывать собственную дочку, «не осмеливается» дочку принуждать, а хочет только «обсудить» это с Сяо Мэй. «Попросить». Он даже рассказал суть сделки, короче говоря, «после всего» у семьи Сяо Мэй будет всё «отлично».

— Девочка, возвращайся!

Отъезд Сяо Мэй ничего не предвещало. Она просто сняла в ближайшей гостинице номер и тайком пригласила туда Тайлая. А, проснувшись, Тайлай из письма Сяо Мэй узнал, что она уехала. Он кончиками пальцев водил по письму Сяо Мэй, каждая согласная в нём, каждая гласная были её плотью, расширившимися порами её кожи. В письме Сяо Мэй всё рассказала «старшему брату Тайлаю», а в самом конце написала так: «Тайлай, ты должен запомнить одну вещь: я твоя, а ты мой». Тайлай и сам не знал, сколько раз перечитал письмо Сяо Мэй, а потом положил на колени и принялся гладить его и петь песни. Сначала пел тихонько, а после нескольких куплетов разошёлся и пел уже во всю глотку. На звук сбежались гостиничные охранники, попросили нарушителя спокойствия покинуть номер и прямиком доставили его в массажный салон. Тайлай чересчур увлёкся и продолжил петь уже в салоне, и пел почти полдня. Сначала все за него переживали, а потом к переживаниям добавилось изумление. Ничего себе, сколько Тайлай песен знает! Он начал петь популярные песни и перепел весь репертуар с восьмидесятых годов двадцатого века до начала двадцать первого. Были все стили, все манеры исполнения. Но самое поразительное — никто и подумать не мог, что у Тайлая такой красивый голос. От его обычной робости не осталось и следа, в песне он раскрывался, брал за живое. Было и ещё кое-что непостижимое: Тайлай никогда не умел говорить на путунхуа, но, когда пел, все звуки произносил правильно, не путал «ш» и «с», не путал «н» и «л», более того, даже «ж» и «з» и «ч» и «ц» стояли на своих местах. Тайлай в одиночестве лежал на кровати в общежитии и, как ни уговаривали его коллеги, не ел, не пил, только пел:

Я никогда не замерзал — под боком ты спала,

Ты нежности шептала и рядом ты была,

И ты терпела молча все выходки мои,

Но больше от тебя я не слышу слов любви.

Но разве я не самый любимый человек?

И разве не хотели мы вместе быть вовек?

Ответь, ответь — тебя молю,

Ведь я тебя по-прежнему люблю…

* * *

День сменяет ночь, ночь сменяет день,

Но не пересекутся солнечный свет и тень,

Каждый из нас двоих

В собственном мире живёт,

Мы не поймём друг друга,

Как свет темноту не поймёт.

* * *

Девятая сестра самая пригожая,

Среди остальных она

Словно нежный цветок,

Милая, ни на кого не похожая,

В сердце моем заняла уголок.

* * *

Я отдавал тебе любовь свою

Каждый день, без сожаленья,

Лишь бы день с тобой прожить,

Мир предав забвенью.

Но и небо тоже может накрениться,

Нам на этом свете не соединиться.

Если же любовь моя — эхо без ответа,

То тогда зачем нужна мне планета эта?

* * *

Ветер тучку по свету мотал,

Ветер тучке душу рвал,

Кто знает, что завтра будет?

Куда он ещё подует?

* * *

На лёссовом плато мой дом,

Там сильные дуют ветра,

Песню разносят мою с утра,

На запад и на восток —

Повсюду звучит моя песня…

* * *

Я так давно тебя ждал, пойми,

Так сделай, как я хочу.

Я руки твои в ладонях сожму,

Я вместе с тобой взлечу,

Пусть будут руки твои дрожать,

А по щекам слёзы бежать,

Хоть у меня ни гроша за душой,