Китайский массаж - [17]

«Вернувшийся из Германии» врач уже не был чем-то далёким, его рука дотрагивалась до лица Сяо Ма, и у девятилетнего мальчика тут же появились нехорошие предчувствия. Он верил тем, кто далеко, и никогда не верил тем, кто близко — ни людям, ни словам. Если рука врача «из Германии» трогает его лицо, то она близко. То, что произошло потом, подтвердило подозрения Сяо Ма. А произошло в итоге нечто шокирующее. Отец повалил врача на пол и пустил в ход кулаки. Дело было в другом конца коридора, далеко от Сяо Ма. Взрослые говорили тихо, чтобы мальчик не услышал, а он взял и услышал. Уши вдруг стали удивительно чуткими, и он услышал всё. Сначала отец о чём-то тихонько умолял врача, а потом опустился на колени. Вид стоящего на коленях отца врача, «приехавшего из Германии», не тронул, и тогда отец вскочил, повалил доктора на землю и приказал пообещать сыну, что через год его зрение вернётся. Врач отказался. Сяо Ма услышал, как врач чётко сказал: «Это невозможно». И тут отец пустил в ход кулаки.

В этот момент у девятилетнего Сяо Ма сдали нервы, и он взорвался, но этот взрыв кардинально отличался от того, что выделывали другие люди — отличался небывалым хладнокровием. Никто не верил, что девятилетний ребёнок способен на подобный поступок. Мальчик лежал на кровати, сосредоточив слух уже на других звуках. Он услышал, что в соседней комнате кто-то что-то ест: бряцали ложки, позвякивали тарелки. Он услышал, как ложки звонко стучат о тарелки, прерывисто и мелодично.

Сяо Ма пошёл на звук, держась за стену. Он оперся на дверной косяк и с улыбкой сказал:

— Тётенька, а можно мне тоже покушать?

Потом отвернулся и тихонько добавил:

— Только вы не кормите, я сам.

Тётенька дала мальчику в правую руку тарелку, а в левую сунула ложку. Сяо Ма взял тарелку с ложкой, но есть не стал. Он с грохотом разбил тарелку о косяк, зажал в руке осколок, а потом воткнул этот осколок в шею и попытался распороть себе горло. Никто и подумать не мог, что девятилетний ребёнок способен на такой страшный поступок. Женщина безумно перепугалась, разинула рот и хотела закричать, но голос куда-то делся. Кровь из раны хлынула фонтаном. Сяо Ма успешно выплеснул эмоции, на душе стало намного веселее. Обжигающая кровь била ключом. Но всё-таки ему было всего девять лет, и он забыл, что находится не на улице, не в парке, а в больнице. В больнице его тут же спасли, но на шее остался страшный большой шрам. Шрам рос вместе с Сяо Ма, Сяо Ма становился выше, а рубец становился всё шире и длиннее.

Возможно, из-за того, что рубец слишком бросался в глаза и производил сильное впечатление, многие клиенты, пришедшие впервые, сразу же, как ложились на кушетку, обращали внимание на этот шрам, хотели полюбопытствовать, но стеснялись и начинали разговаривать на всякие нейтральные темы. Сяо Ма — человек очень замкнутый, почти всегда молчит, но в такие моменты становился, наоборот, откровенным, а если и не откровенным, то слишком словоохотливым:

— Вы хотели спросить про шрам?

Клиент смущённо кивал:

— Да.

Сяо Ма медленно, растягивая звуки, объяснял:

— Глаза перестали видеть, я расстроился, да так расстроился, что жить не хотел. Это я сам себя порезал.

— Э… — клиент не унимался: — А сейчас?

— Сейчас? А сейчас уже не расстраиваюсь. Сейчас-то что расстраиваться? — отвечал Сяо Ма со смехом, причём говорил он спокойно и умиротворённо, а потом до конца сеанса больше не произносил ни слова.

Поскольку Сяо Ма не слишком любил разговаривать, то доктор Ван в салоне всячески избегал общения с ним, но в общежитии всё-таки соблюдал нормы приличия и обычно перед сном обменивался с Сяо Ма парой фраз — не слишком пространных, коротких предложений, порой состоящих всего из трёх-четырёх слов. Всегда первым заговаривал доктор Ван. Эти короткие фразы нельзя недооценивать — если хочешь наладить добрые отношения с соседом по кровати, без них не обойтись. С точки зрения возраста доктор Ван был намного старше Сяо Ма, и первым заговаривать не стоило, но доктор Ван продолжал это делать. У него имелись свои причины. Доктор Ван слепой, от рождения слепой, Сяо Ма тоже слепой, но его слепота не врождённая, а приобретённая. Оба незрячие, но разница между врождённой слепотой и приобретённой так же велика, как между небом и землёй. Если не уяснить разницу, то ни за что не сможешь влиться в коллектив.

Возьмём, к примеру, молчание. Со стороны может показаться, что слепые в основном молчат, но молчание это бывает разного толка. У слепых с рождения это молчание в крови, они иначе и не умеют. У людей с приобретённой слепотой не так. Им довелось жить в двух мирах, на стыке которых лежит особая зона — можно сказать, чистилище. Не каждому ослепшему человеку дано выбраться из чистилища. На входе в чистилище людям с приобретённой слепотой суждено пережить душевное смятение, крушение надежд. Это шумное жестокое место, измельчающее человека в труху, переворачивающее его душу вверх дном, пока душа не станет руинами. В глубинах воспоминаний человек теряет вовсе не прежний мир, а свою связь с ним. Из-за утраты этой связи окружающий мир внезапно становился глубже, твёрже, дальше, и что самое главное — он становился таинственным и непредсказуемым, а ещё, возможно, чрезвычайно опасным. Чтобы справиться с этим, ослепший человек должен сделать одно дело — убить кое-кого. Он должен убить самого себя, и сделать это он должен не с помощью ножа или пистолета, а с помощью огня. Он должен сжечь себя в ярком пламени, почувствовать запах опалённой плоти. Знаете, как говорят: «словно феникс возродился из пепла», а что это значит? Это значит, что сначала придётся сгореть дотла.