Китайские мемуары. 1921—1927 - [39]

Митинг закончен. Демонстранты снова направляются на улицу. Уже пять часов, но всюду по-прежнему царит оживление. К ночи демонстрация вылилась в форму карнавала, затянувшегося чуть ли не до утра.

Демонстрация носила чисто пролетарский характер и проходила исключительно под руководством коммунистической партии.

На всекитайские съезды рабочих союзов и Социалистического союза молодежи в Кантон приехало много коммунистов. Прибыли и два члена Центрального бюро Коммунистической партии Китая: Чэнь Дусю и Чжан Готао. Последний возглавлял созданный партией в 1921 г. Всекитайский секретариат рабочих союзов, который провел всю подготовительную работу по созыву Всекитайского съезда рабочих союзов. Среди делегатов обоих съездов были руководители коммунистических организаций различных провинций.

К тому времени я уже встречался с Сунь Ятсеном. Информировав Чэнь Дусю о моих беседах, я предложил провести совещание с руководящими партийными работниками, приехавшими в Кантон.

На совещании присутствовало человек 20—25. Следует сказать, что в то время членов партии в стране было всего только около 125 человек. Таким образом, здесь была почти пятая часть всей партии. Мы собрались, чтобы обсудить вопрос о партийной линии, которой следует придерживаться на съезде рабочих союзов и съезде Социалистического союза молодежи. Прежде всего стоял вопрос об отношении к правительству Сунь Ятсена и его партии — гоминьдану.

Обстановка в Кантоне крайне осложнилась по двум причинам: в результате поддержки кантонской организацией компартии генерала Чэнь Цзюнмина и ее пропаганды против правительства Сунь Ятсена, во-первых, и воздействия буржуазии на политику гоминьдана в связи с обострением классовой борьбы, во-вторых.

Я выступил на этом важном совещании с докладом. В соответствии с решениями Съезда революционных организаций Дальнего Востока в Москве я говорил о необходимости создания единого национально-революционного антиимпериалистического фронта рабочих, крестьян, мелкой буржуазии и той части китайской буржуазии, которая заинтересована в национальном освобождении и демократических преобразованиях Китая. Конкретно речь шла о достижении соглашения по этому вопросу с гоминьданом и о поддержке рабочим классом правительства Сунь Ятсена.

Со времени I съезда Коммунистической партии Китая не прошло еще и года. Партия была малочисленной и состояла главным образом из интеллигенции, занимавшейся изучением марксизма и Октябрьской революции в России, но она представляла собой единственную политическую организацию в Китае, которая вела пропаганду среди рабочих, исходя из классовых позиций, ломала старинные цехи и гильдии и создавала, по существу, новые организации китайского пролетариата. Реформистов китайский рабочий тогда не знал.

Теперь партии предстояло сделать крупный шаг вперед и от чисто пропагандистской работы, от замкнутых кружковых методов выйти на арену массового политического действия, стать движущей силой китайской истории. Путь к этому лежал через единый антиимпериалистический национально-революционный фронт с Сунь Ятсеном, с его партией. Стоял вопрос о вхождении коммунистической партии в гоминьдан, но на условиях сохранения организационной и политической самостоятельности. Я хочу подчеркнуть, что при переговорах с Сунь Ятсеном речь шла не об индивидуальном вступлении коммунистов в гоминьдан. Для индивидуального вступления не требовалось согласия Сунь Ятсена. Коммунистическая партия всегда могла предложить тем или иным своим членам, в большем или меньшем числе, персонально вступить в гоминьдан для ведения работы внутри этой партии и воздействия на ее политику. Речь шла о вхождении компартии именно как партии, но на условиях ее политической и организационной самостоятельности. Такое вхождение рассматривалось нами — и об этом мы говорили с Сунь Ятсеном — как конкретная форма единого национально-революционного антиимпериалистического фронта Китая.

Естественно, что единый фронт предполагал отказ гоминьдана от каких-либо ограничений рабочего движения, признания права рабочих на объединение в союзы, права на стачку.

На совещании коммунистов, состоявшемся в конце апреля — начале мая в Кантоне, вопрос о едином фронте с гоминьданом вызвал оживленные прения. Представители кантонской организации молчали, а практически пытались повернуть съезд профсоюзов в сторону поддержки Чэнь Цзюнмина. Они, как я уже говорил, были противники Сунь Ятсена.

Другие участники совещания, возглавлявшиеся Чжан Готао, были против единого фронта, против, как он говорил, «блока с мелкой буржуазией». Это были «левые» сектанты в китайской компартии. И хотя Чжан Готао на словах признавал, что правительство Сунь Ятсена самое демократическое в Китае, что Чэнь Цзюнмин играет контрреволюционную роль, на деле его позиция была выгодна кантонцам, поскольку по существу она была направлена против поддержки Сунь Ятсена.

Меня поддержали Чжан Тайлэй и Цюй Цюбо. Они исходили из того, что на этапе буржуазно-демократической антиимпериалистической революции необходим широкий единый фронт с мелкой буржуазией, необходим блок с гоминьданом и вхождение в него коммунистической партии.