Китайские мемуары. 1921—1927 - [119]

В период предреволюционных реформ Сюй Цянь принадлежал к числу буржуазных реформаторов. Затем примкнул к революции 1911 г., а в 1918 г. работал вместе с Сунь Ятсеном в Кантоне. В 1919 г. Джордж Сюйчэн был представителем Китая на Версальской мирной конференции. Вернувшись на родину, отошел от Сунь Ятсена и занял пост министра юстиции в Пекине. Здесь сблизился с генералом Фын Юйсяном, с которым его связывала и религиозная общность: как и Фын Юйсян, он принял христианство, причем имел даже сан епископа. В Кантоне и в Ухане никто не обращал внимания на его радикальные речи. Сюй Цяня рассматривали только как представителя генерала Фын Юйсяна, базировавшегося на севере Китая и выступавшего против У Пэйфу. В пути из Кантона в Ухань у меня установились хорошие отношения с этим молодо выглядевшим стариком, с его забавной дочуркой. Я продолжал встречаться с ним и в Учане. Этого оказалось достаточно, чтобы представить меня английской разведке в качестве «прокурора Москвы».

В состав уханьского руководства входил и Дэн Янь-да, о котором я уже упоминал. Это был левый, революционно настроенный гоминьдановец, представитель национальной интеллигенции Китая, которая считала, что она, а не пролетариат, должна возглавить китайскую революцию.

В уханьском правительстве подвизался также проходимец и политический авантюрист Чэнь Гунбо. Это был тот самый Чэнь Гунбо, который в 1919 г. примкнул к студенческому кружку анархистов, а в 1920 г. вместе с еще шестью анархистами составил первую ячейку коммунистической партии в Кантоне. Я говорил о них в первой части этой книги. В 1922 г. вся эта компания, кроме Тань Пиншаня, была исключена из коммунистической партии за поддержку контрреволюционного восстания Чэнь Цзюнмина. На деньги этого генерала Чэнь Гунбо был послан учиться в США. Вернувшись в Китай, он вступил в гоминьдан. В ухань-

Ском правительстве он выполнял роль тайного агента Чан Кайши.

Все это правительство номинально возглавлялось Ван Цзинвэем, однако в бытность мою в Ухане он еще туда не прибыл. Напомню, что впоследствии этот «левый» стал одним из представителей махровой контрреволюции.

В каждой стране в революционное движение проникают провокаторы, полицейские агенты и разные проходимцы. Так было и в России. Кроме того, не мало бывает примкнувших к революционному движению в порядке «ошибки молодости». Всегда имеются попутчики, которые на определенном этапе отходят от революции. Все это было и в Китае. Однако там я столкнулся среди прочих с совершенно иным типом политических деятелей. Это не полицейские агенты, не попутчики, а беспринципные люди без всяких твердых убеждений. Они всегда говорили не то, что думали. Они действовали не так, как говорили. Им ничего не стоило говорить то, что им выгодно при данных обстоятельствах. На Съезде революционных организаций Дальнего Востока в Москве делегат от гоминьдана Чжан Цюйбо произносил чуть ли не коммунистические речи и заверял, что его партия поддерживает независимость Монголии. Тогда это не соответствовало действительности. «Коммунист» Чэнь Гунбо поддерживал явного контрреволюционера и агента английского империализма генерала Чэнь Цзюнмина. Чан Кайши клялся новыми «тремя принципами» Сунь Ятсена. Сын Чан Кайши отрекся в Москве от своего отца, вступил в коммунистическую партию, а вернувшись в Китай, стал начальником тайной полиции у своего отца на Тайване. Ван Цзинвэй, глава «левых» в гоминьдане, закончил свою политическую карьеру марионеткой японского империализма. Сегодня говорилось одно, завтра — прямо противоположное. И все это считалось естественным, нормальным, особенно в тех случаях, когда открывало путь к власти.

Это отнюдь не означает, что таковы все политические деятели в Китае. Большинство коммунистов и комсомольцев, с которыми мне приходилось работать, были беспредельно преданными коммунизму, глубоко идейными людьми. Но вместе с тем нельзя пройти ми-

мо этого особого типа беспринципных карьеристов, «стяжателей власти», порожденных незрелостью социальных отношений. Буржуазия оказалась настолько слабой, что не смогла освободить страну от гнета иностранного империализма, не смогла повести за собой крестьянство, взять власть в свои руки и установить строй буржуазной демократии. Китайская революция была прежде всего крестьянской революцией, а рабочий класс в большинстве своем состоял из ремесленников, которые еще вчера находились в одной гильдии со своими хозяевами. Современный же индустриальный рабочий класс был слишком тонкой прослойкой в обществе, состоявшем на 90% из крестьянства. При такой социальной незрелости появляются беспринципные политические деятели, своего рода китайские Макиавелли, о которых я здесь рассказываю.

29. Уханьский пролетариат

С 1923 г. по конец 1926 г., т. е. до занятия провинции Хубэй Национально-революционной армией, рабочее движение в Ухане сурово преследовалось полицией. Несмотря на это, рабочие союзы продолжали существовать нелегально и у них накопился достаточный организационный и политический опыт.

Национально-революционная армия пришла в Ухань в начале октября 1926 г