Китайская шкатулка - [144]

Она наконец обняла меня. Я почувствовала ее слезы на моей щеке.

Адриан, который так и не научился быть любезным, пробурчал:

— Какого черта?! Вы же должны были умереть!

— Ты, кажется, недоволен? — спросила я, вступая в игровую комнату Десмонда, которая всегда напоминала мне космический корабль. — Неужели я нарушила правила этикета, Адриан?

— Гармония! — наконец очнулась Марго. — Какой приятный сюрприз… — Она никогда не умела лгать, но, я думаю, это потому, что она и не старалась стать хорошей лгуньей.

И тут они все сразу бросились ко мне — полицейские, Десмонд, его родители, слуга в белой куртке, они протягивали руки, словно я была призом в конце гонки.

— Бабушка!.. Миссис Ли… Мэм… Гармония! — Они по-разному называли меня, пока каждый боролся за почетное право подвести меня к креслу.

Неужели они не видели, что я не инвалид? Пусть мне восемьдесят восемь — это все-таки не сто! Кроме того, у меня есть моя трость, и меня поддерживает рука мистера Сунга. Он и подвел меня к дивану, такому низкому, что на нем невозможно было сидеть. Я разместилась с помощью африканца-полицейского и Джонатана на больших подушках и обратилась к Десмонду:

— Здесь плохой фэншуй. Люди не должны сидеть ниже своих коленей!

Все засмеялись, но это был нервный смех. Впрочем, как же еще относиться к привидению?

Присутствующие заняли свои места, словно актеры, ожидающие, когда поднимется занавес. Мистер Найт, которого мне описывал мистер Сунг, казался чрезвычайно довольным. Он прислонился к стеклянной пальме, где по розовому стволу поднимались пузырьки воздуха. Я встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах острый ум, быстро сортирующий факты и раскладывающий их по полочкам. Я видела перед собой человека, жаждущего мести. Он уже рассматривал новую ситуацию и продумывал, как она может поместиться в его личную схему, чтобы уничтожить то, что не смогло спасти его сына. Я поняла это мгновенно — как было в 1936 году, когда я начала битву с отцом мистера Сунга и моя компания попала в заголовки газет.

— Ну? — начал Адриан со своей обычной прямотой. — Вы не собираетесь рассказать нам, что это вы тут устроили?

Должна признаться, я никогда не любила Адриана, хотя он и был сыном моего возлюбленного Гидеона. Адриан больше походил на Оливию, чем на своего отца. А Оливию я тоже никогда не любила…

Марго открыла свою дорогую сумочку из крокодиловой кожи, достала золотой портсигар и прикурила сигарету от золотой зажигалки с монограммой. Точно так же, как Оливия, — я видела это множество раз.

— Рассказывайте, — произнесла она и выпустила дым, прикрывшись им, словно экраном. — Иначе здесь вспыхнет бунт.

— Бабушка! — заговорила Шарлотта, выходя из оцепенения. — Ты заставила нас поверить, будто ты умерла. Раньше ты никогда не лгала!

— Я не солгала, Шарлотта. Я на самом деле умерла.

Кто-то негромко ахнул, кто-то вздохнул, но было ясно, что мне не поверили.

— Я утонула, когда лодка перевернулась в Карибском море. Мне потом рассказали, что, когда меня вытащили на берег, в моем теле не было жизни. Но кто-то вдохнул воздух в мои легкие. Я не знаю кто, но этот человек уважал жизнь, был человеком веры, потому что его дыхание вернуло меня к жизни. Я выплюнула воду из моих легких, и тогда островитяне отвезли меня в больницу.

Никогда за всю мою жизнь я не слышала такой тишины, какая установилась в игровой комнате Десмонда.

— Я была очень больна, — продолжала я. — Старой женщине, которая утонула, не так легко найти дорогу к выздоровлению. Но островитяне хорошо обо мне заботились, они давали мне специальные травы — возможно, те самые, за которыми я приехала. И когда я лежала в сумеречной стране между этой жизнью и жизнью моих предков, я вдруг обрела такую ясность видения, которой никогда не обладала. Я поняла, что это даровано мне свыше.

— Второй шанс в жизни… — мечтательно произнесла Шарлотта.

— Но я знала, что этот дар не был вторым шансом в жизни. Мне было даровано спасти мою компанию — не больше, но и не меньше.

— Ну и шутку же вы с нами сыграли! — вдруг бросил Десмонд, и его голосом словно говорил Адриан, хотя они и не были на самом деле отцом и сыном.

Я замолчала, вглядываясь в окружающие меня лица, и увидела счастье на одних и гнев на других. Я чувствовала пристальный взгляд Валериуса Найта — умного, решительного федерального агента, настороженно следившего за старой седоволосой китаянкой в скромном синем чунсоне. Но, как ни странно, я не прочла в его глазах недоверия.

— Мне необходима была уверенность в том, что после моей смерти компания будет в безопасности. Поэтому я велела мистеру Сунгу сообщить моей семье, что я умерла. И это не было ложью. — Я повернулась к Десмонду: — Я не верила тебе. В тот день, когда ты узнал, что Ирис твоя мать, я заметила перемену в тебе — словно подкрадывавшуюся болезнь, которая грозила захватить тебя целиком. Тобой владело зло, Десмонд! Теперь ты знал, что ты мой внук, и я поняла: ты будешь ждать, что я оставлю тебе большую долю в моей компании. А этого я сделать не могла. Ты безответственный человек и не любишь «Дом Гармонии» так, как Шарлотта. Если бы я оставила бо́льшую часть акций тебе, поделился бы ты властью с Шарлоттой? Полагаю, что нет.