– Давайте сначала проедем на улицу Райских Дев, – неожиданно для себя обратилась к таксисту Джесмайн.
– Хорошо, мисс, – ответил водитель-араб, бросив взгляд в зеркальце обзора на золотистые волосы пассажирки.
Джесмайн сама не понимала, как вырвались у нее эти слова. На пути из каирского международного аэропорта и еще раньше, во время беспосадочного перелета Лос-Анджелес – Каир, она уверяла себя, что не приблизится к улице Райских Дев. Она решила как можно скорее покончить с делами, которые потребовали ее присутствия в Каире, и немедленно вернуться в Лос-Анджелес. Обескураженная собственной импульсивностью, она уже хотела приказать водителю ехать прямо в отель. Но ничего не сказала.
Она должна была побывать на улице Райских Дев, хотя сердце ее сжималось от страха.
То и дело нажимая на сигнал, шофер вел машину по многонаселенным кварталам старого Каира.
– Очень славная улица, такая красивая, – заметил он. В его взгляде отразилось любопытство, и Джесмайн поняла, что туристы редко выбирали маршрут на улицу Райских Дев. Она сидела в маленькой пыхтящей машине, украшенной внутри цветными кисточками и бумажными цветами, с Кораном, Священной книгой мусульман, лежащим на приборной доске, задрапированной бархатом, и нервно поглаживала тонкими пальцами ткань своих синих джинсов. Она предпочитала джинсы всякой другой одежде и носила их даже во время обходов в детской клинике. «Разве врач так должен одеваться, доктор Ван Керк?» – раздраженно спрашивала ее заведующая отделением.
Такси объезжало площадь Освобождения; Джесмайн видела среди пешеходов на тротуарах юношей в синих джинсах, в брюках-клеш, вышедших из моды, или в облегающих нейлоновых шортах. Встречались и мужчины в традиционной одежде – длинных свободных рубашках—галабеях.
Было много молодых женщин с пышными распущенными волосами в юбках и блузках, и женщин, одетых по моде нового фундаментализма в «исламскую одежду» – длинные платья, с лицами, прикрытыми короткими вуалями, и крестьянок, скользящих по мостовой в своих узких черных платьях, обтягивающих ягодицы, выявляя прелести, которые одежда должна была скрывать.
Джесмайн искала взглядом в толпе светлокожую золотоволосую девчушку, скачущую вместе со своими смуглыми друзьями, беззаботную, не ведающую о том, что готовит ей судьба…
Джесмайн наклонилась к стеклу: может быть, она в самом деле здесь, девочка из прошлого? И можно остановить такси, схватить ее и сказать: «Идем со мной! Я укрою тебя от угрозы и предательства, которые готовит тебе судьба…»
Такси фыркнуло и замедлило ход; у Джесмайн перехватило дыхание. Эта улица, деревья, сад за оградой – казалось, давно забытые и такие знакомые, как будто она видела их только вчера. И снова страх сжал ее сердце.
С таким же чувством она отбросила письмо, которое получила несколько дней назад в Лос-Анджелесе, письмо из Каира. «Доктор Ван Керк, вы должны незамедлительно приехать в Каир по делу о наследстве. Ваше присутствие необходимо». Подпись адвоката ее семьи – она знала его с детства, проведенного на улице Райских Дев. Стало быть, он еще жив.
– Ты должна поехать, – сказала ее лучшая подруга доктор Рашель. – Если ты определишь свои отношения с семьей, твоя жизнь наладится и на душе будет спокойнее.
Джесмайн позвонила адвокату.
– Дело слишком сложное, вам надо приехать.
– Остановитесь, пожалуйста, – сказала она водителю. Машина остановилась под сенью зеленого шатра – ветви могучих деревьев свешивались из-за каменной стены. В глубине обширного сада, такого удивительно безмятежного посреди кишащего людьми города, виднелся большой старый дом – трехэтажный, из розового камня, с узорными балконами и деревянными жалюзи на окнах. Потрясенная Джесмайн не могла оторвать взгляда от здания, где она родилась, где прозвенел ее первый смех и пролилась первая слеза.
«И откуда я была изгнана, преданная проклятью и обреченная на гибель», – мрачно подумала она.
Она смотрела и смотрела на дом – этот каменный монумент обветшалой славы прошлого ее страны. Эти окна могут открыться, и в них покажутся лица, которые она нежно любила, которые ненавидела, которых боялась, – лица людей разных поколений могущественной аристократической семьи Рашидов. Безмерно богатые, близкие друзья королей и пашей, блистающие и благословенные, и таящие под покровом славы – грех, разврат, убийство. В ее сознании загорелись вопросы: живы ли они, не распалась ли семья?.. Зазвучали слова давних лет, сказанные ее бабушкой Амирой:
– Женщина в своей жизни может иметь несколько мужей, много братьев и сыновей, но отец останется единственным.
– Водитель, – резко сказала Джесмайн, вычеркивая из памяти день последнего страшного свидания с отцом, – везите меня в отель «Хилтон».
Когда такси уже ехало по одной из центральных улиц города, Джесмайн вдруг поняла, что плачет. В аэропорту, выходя из самолета, она опасалась, что, ступив на землю Египта, не совладает с собой, но не испытала ожидаемого потрясения и чувствовала себя так же, как в любом другом аэропорту. Потрясение наступило теперь, когда она увидела свой родной дом на улице Райских Дев.