Кишон для гурманов - [22]

Внезапно меня осенила мысль, что г-жа Шпигель, возможно, сказала в 20 часов 45 минут, а не в 20 часов 30 минут, а может быть и вообще не называла какого-то точного времени, а нас спутало феллиниевское "8 с половиной".

— Что бы вы хотели выпить?

Глава дома, еще занятый завязыванием галстука, смешал нам "Джон Коллинз", необычайно освежающий напиток, состоящий на треть из бренди, на треть из содовой и на треть из наливки "Коллинз". Мы выпили его с удовольствием. Однако наши желудочные рецепторы были настроены более на индейку, во всяком случае, на что-то компактное. Мы лишь немного успокоились, пока держали свои бокалы.

Глава дома чокнулся с нами и поинтересовался, как насчет поклевать. Я взял полную горсть земляных орехов и попытался включиться в анализ пост-модерной литературы, которая нам попадалась, но вскоре понял, что мой материал иссяк. Что значит одна тарелочка земляных орешков и миндаля для взрослого мужчины?

Нечто подобное происходило и с моей женой. Она одним махом прикончила черные оливки и беспощадно опустошила тарелку с сыром. Когда мы начали говорить о гонке вооружений, на стеклянном столике осталась лишь пара оброненных огуречных кружков.

— Минуточку, — сказала г-жа Шпигель, причем она умудрилась одновременно и улыбнуться, и поднять брови. — Я сейчас вернусь. Принесу еще немного.

И она покинула комнату с пустыми тарелками в руке. Сквозь открытую дверь мы попытались обнаружить на кухне хоть какие-то следы кулинарной работы. Результаты были ничтожными. Кухня походила на операционную, столь стерильна, и бела, и спокойна она была…

Между тем — подошло к девяти — появились новые гости. Мой живот приветствовал каждого только громким урчанием.

Разговор перешел на успешный вояж в Америку нашего министра финансов:

— Можно говорить, что хотите, — проговорил кто-то, кто хотел. — Но он остался непобежденным.

Вот как? Я бы с удовольствием посмотрел на него, если бы он в Америке к обеду не получал ничего, кроме земляных орехов. Я, например, уже после второй тарелочки испытывал рези в желудке. Не то, чтобы я что-то имел против земляных орехов. Земляные орехи — вкусный, питательный, богатый витаминами продукт. Но он плохая замена индейке или рыбному салату с майонезом.

Я осмотрелся. Моя жена сидела напротив с известково-белым лицом и держалась в этот момент за горло, возможно, чтобы затолкать обратно "Джон Коллинз", восставший против огурцов и изюма. Я кивнул ей, накинулся на только что поданный сыр и в мгновение ока проглотил его вместе с пластиковыми шпильками. Г-жа Шпигель с супругом обменялись недоуменными взглядами и поднялись, чтобы похлопотать о новых поставках.

Кто-то упомянул как раз, что число безработных все прибывает.

— Ничего удивительного, — пояснил я. — Народ голодает.

Разговор давался мне нелегко, поскольку рот был забит солеными палочками. Но меня злило выслушивание этих глупых пересудов о неизбежно возрастающем количестве безработных, когда в комфортабельной квартире могут находиться люди, мечтающие о куске хлеба.

Моя жена приканчивала третью партию изюма, и на лицах наших хозяев проступила паника. Г-н Шпигель заполнял бреши в тарелках блюдечками с карамельками, но бреши вскоре образовались снова. В конце концов, у нас с утра ничего во рту не было.

Соленые палочки хрустели и ломались у меня во рту, так что я едва мог расслышать разговор. Пока они не превратились в кашеобразную массу, я обеспечил себя новым запасом миндальных орехов. С земляными было уже покончено, оливки еще оставались. Я ел и ел. Последние остатки моего некогда образцового самообладания улетучились. Постанывая и поохивая, я набивал рот всем, что находилось в пределах досягаемости.

Моя жена принялась за карамельки и осуждающе поглядывала на меня склеивающимися глазами. Все без исключения тарелки на низеньком стеклянном столике были начисто выметены. Но и мои силы подходили к концу. Больше есть я уже не мог. Когда г-н Шпигель вернулся из соседней комнаты и поставил передо мной тарелку соленого миндаля, я вынужден был отказаться. Я готов был лопнуть. Одна только мысль о приеме пищи вызывала тошноту. Только бы не видеть больше никакой еды, только бы, во имя Господа, не видеть больше никакой еды…

— Входите, господа!

Г-жа Шпигель открыла дверь соседней комнаты. В ней стоял покрытый белоснежной скатертью стол с обильными закусками, большим разнообразием холодной птицы, с курами и индюшатиной, гусями и утками, с соусами и овощами и салатами…

Дальше тишина…

Фаст-фуд [14]

Римская знать в окружении сладострастных матрон любила азартно поглощать целую кучу лакомств, после чего с тактичным "пардон" они удалялись в туалет, тыкали себе пером в горло и освобождали желудки для новой порции праздничной трапезы. Этот прием, благодаря нашей современной индустрии продовольствия, может с успехом осуществляться и сегодня без затрат перьев.

Наслаждение с покаянием

Именно еда и питье соединяют людей.

Даже одна тарелка правильной еды может стать причиной хорошо выращенной язвы двенадцатиперстной кишки или даже дуодемита и, конечно же, ничто не сведет двух людей так тесно, как эти болезни. Кроме, разве что, камней в почках.