Кирилл и Мефодий [заметки]
1
Отрывки из житий Кирилла и Мефодия будут здесь представлены либо в современных русских переводах, либо на языке старославянских оригиналов, или же в виде пересказов, близких к тексту источников. Большинство старославянских цитат из житий (в несколько упрощённой орфографии) даются по изданиям: Лавров П. А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Л., 1930; Успенский сборник XII–XIII вв. М., 1971 (для «Жития Мефодия»)
2
В связи с отсутствием в «Житии Кирилла» датирующих уточнений, касающихся убийства Феоктиста, получила хождение и другая последовательность описываемых событий, изложенная словенским автором Францем Гривсом: якобы сам Феоктист незадолго до своей насильственной смерти дал разрешение Константину отлучиться в монастырь для краткого отдыха; см.: Grives Fr. Slavenski blagoyjestnici sveti Ciril i Metod. Zagreb, 1985.
3
Обычно ссылаются на исследования двух французских авторов: Menthon В. L' Olimpe de Bithinie. Paris, 1935; Janin R. Les eglises et monastires des grands centres bizantins. Paris, 1975.
4
См. об этом: Гумилёв Л. Н. От Руси до России. М., 1995.
5
При определении наиболее достоверного маршрута плавания, избранного братьями, автор этих строк учитывал также, что в письменном наследии Константина-Кирилла есть, по крайней мере, два сочинения (о них позже), в которых со знанием дела перечисляются народы кавказского берега Понта, принявшие христианство. Эти сведения не похожи на справки, добытые с помощью карт и трактатов по географии. Они несут на себе отпечаток непосредственного знакомства Философа с населением восточных окраин византийской ойкумены.
6
См.: Vaillant A. Les letters russes de la Vie de Konstantin-Kirille // RES. XV. 1935; Jakobson R. Saints Constantin et la langue siriaque // Annuaire de PInstitut de philology et l'Historie Orientates et Slaves. VII. 1939–1944.
7
Македонский исследователь П. Хр. Илиевски подсчитал, что рассказ о хазарской полемике занимает 40 процентов всего текста «Жития Кирилла». См. его книгу: Светила незаодни. Словенските првоучители и нивните ученици (Студии). Скопjе, 1999.
8
Кстати, самим понятием «беседа» наши агиографы пользуются довольно широко, для обозначения разных жанров. «Беседой» они при случае могут назвать не только запись полемики, но какую-то одну или все составные части богослужения. Или книги Священного Писания. Традиция эта унаследована была от апостольских времён, когда и отдельное евангелие могли назвать «беседами Иисуса».
9
Так и произошло уже после кончины солунских братьев. «Повесть временных лет» на первых же страницах приводит опись иафетической языковой семьи Европы, со знанием дела дополняя труд Георгия Амартола перечнем стран и областей, заселённых славянскими племенами: «По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же семидесяти двух язык произошёл и народ славянский, от племени Иафета — так называемые норики, которые и есть славяне.
10
Митрополит Макарий (Булгаков) в своей «Истории Русской церкви» сообщает о ней, в частности: «Епархия Фулльская была, без сомнения, очень необширна, почему и присоединена впоследствии к епархии Сурожской под ведение одного архипастыря».
11
Авторство «Похвалы…», обозначенное в рукописном памятнике древнерусского происхождения, достаточно долго считалось спорным, но недавно благодаря публикации исчерпывающе аргументированной статьи А. А. Турилова, посвященной памятнику, стало возможно говорить о принадлежности «Похвалы…» перу Константина-Кирилла.
12
В исследовательской среде получила хождение другая версия, настаивающая на том, что первый евангельский перевод Константина — не апракос, а четвероевангелие. Единственное доказательство в пользу первенства тетра носит характер сугубо гиперкритической фантазии: якобы какой-то переписчик «Жития Кирилла» самовольно вписал в его текст в том месте, где речь идёт о начальных строках перевода, свою добавку «Искони бе Слово…». Можно ли представить себе более неловкое положение: братья прибывают в Моравию не для того, чтобы сразу приступить к литургической практике, а для того, чтобы в домашней обстановке знакомить князя Ростислава с содержанием четвероевангелия?
13
В «Остромировом Евангелии», древнейшем русском датированном памятнике кирилло-мефодиевского письменного наследия (1057 год), молитва «Отче наш…» записана именно в «западной» редакции: «... и не въведи насъ въ напасть, нъ избави ны отъ неприязни». Вот одно из красноречивых свидетельств уважения солунских братьев к уже сложившимся до них в Моравской земле начаткам устной и письменной церковной традиции на родном языке.
14
На всякий случай обозначим ещё один хронологический определитель, касающийся сроков работы миссии в Моравии. Он прочитывается в так называемой Итальянской легенде, источнике, зависимом в своём содержании от «Жития Кирилла». Автор легенды считает, что миссия длилась даже не три с третью, а целых четыре с половиной года. Это разночтение доставило немало хлопот исследователям, стремящимся к выяснению наиболее достоверных сроков первоначальной Моравской миссии. Но, похоже, последнюю точку поставил своим хронологическим разысканием на эту тему чехословацкий учёный И. Цыбулка, посчитавший, что «четыре с половиной года» — элементарная цифровая неряшливость (ошибка на целый год) при работе автора легенды со славянским первоисточником «Жития Кирилла».
15
Агиограф Мефодия сразу после текста письма Адриана II сообщает о поступке князя Коцела, вроде бы характерном для этого горячего правителя Паннонии. Коцел встречает у себя Мефодия с великой честью, но почти тут же снова… посылает его к апостолику, прося того «святить на епископство в Паннонии, на столе святого Андроника апостола» ещё и… двадцать своих «муж честны чади». Этот рассказ, вызвавший множество разноречивых толкований в учёной среде, действительно заслуживает перепроверки. Или автор жития вовсе не входил в число учеников, побывавших с братьями в Риме, и потому не мог знать подробностей и ненамеренно сместил их, или за давностью описанных событий передал поспешный замысел Коцела в утрированном виде. На самом деле Мефодий, услышав о таком пожелании паннонского князя, перво-наперво постарался бы остудить его пыл, напомнив, что ему, Мефодию, с братом удалось в Риме добиться рукоположения в священники (а никак не в епископы) всего трёх учеников, причём в совершенстве подготовленных к служению в церкви. Скорее всего, весной 870 года речь в Блатнограде, на обратном пути Мефодия в Велеград, могла вестись об устройстве у Коцела первоначальной школы, как об этом и условливались два с лишним года назад. Для такого почина двадцать «муж честны чади» как раз были бы достаточны.
16
Словацкий писатель Милан Ферко сообщает, что идентичного содержания перечень имён Мефодия и его спутников (алфавит греческий) выявлен и на странице 53-й монастырского помянника, который принадлежал древнему восточнофранцузскому аббатству Люксей-ле-Бейн (Ferko М. Velkomoravske zagady.Tatran. Bratislava, 1990). Известно, что основатель аббатства Люксей ирландский аскет и миссионер святой Колумбан со своими сподвижниками отсюда предпринимал хождения и дальше на восток, в том числе поднимался вверх по Рейну до Боденского (Констанкского) озера.
17
В декабре 1992 года, спустя более тысячи и ста лет после мученической кончины князя, на Поместном соборе Православной церкви Чешских земель и Словакии было принято решение о канонизации святого равноапостольного Ростислава Великоморавского. Канонизация состоялась в 1994 году. Память святому празднуется в Чехословацкой церкви 28 октября. Русская православная церковь молитвенно поминает равноапостольного Ростислава, князя Великоморавского, 11 (по новому стилю 24) мая, вдень памяти равноапостольных Мефодия и Кирилла.
18
Надолго пережив своего мужа, скончавшегося в конце 880-х, Людмила, по интригам язычников, вынуждена была отправиться в изгнание и приняла мученическую кончину в 928 году. Позднее прах её был перенесён в Прагу. Блаженная Людмила почитается покровительницей Чехии. Православная церковь празднует её память 16 (29) сентября.
19
Подробнее о чешских и болгарских упоминаниях и толкованиях имени Страхота — в исследовании Ивана Г. Панчовски: Св. Методий Славянобългарски. Живот и дейност // Годишник на Духовната Академия св. Климент Охридски. Т. XXVIII (LIV). София, 1986.
20
Речь идёт о «Регенсбургских анналах» (продолжении анналов аббатства Фульда).
21
Отрывки из «Ответов…» Черноризца Храбра приводятся в переводе В. Я. Дерягина.
22
Греческим источником переведённого Мефодием Номоканона принято считать византийский сборник церковных постановлений и гражданских законов, составителем которого был константинопольский патриарх Иоанн Схоластик (565–577). Книга нужна была моравским сотрудникам Мефодия как руководство, описывающее образ поведения священнослужителя в храме и в миру. К старейшим спискам этого труда на русской почве относят «Устюжскую кормчую» XIII века. Что до «Отеческих книг», то слишком большой разброс мнений по поводу наиболее достоверного источника или источников этого перевода пока что мешает исследователям прийти к согласованному предпочтению. Заслуживают внимания публикации И. В. Лёвочкина, посвященные знаменитому «Изборнику Святослава 1073 года» как одному из парадных списков, восходящих к переводу Мефодия. См. его работу: Отеческие книги и Изборник Святослава 1073 г. // Советское славяноведение. 1985. № 6.
23
На папскую кафедру Адриана III возвели 17 мая 884 года, то есть всего за год и четыре месяца до его неожиданной кончины, случившейся во время поездки к королю Карлу III Толстому, сыну Людовика II Немецкого. Об этом апостолике, как и об Иоанне VIII, существовало предание, что он умер насильственной смертью. Мефодия он пережил меньше чем на полгода.
24
Князь Святополк умер в 894 году, оставив Великоморавскую державу в управление трём сыновьям — Моймиру II, Святополку II и Предславу. Сыновья не смогли сохранить государственное единство страны, и спустя десять с небольшим лет Великая Моравия под натиском венгров прекратила своё существование.
25
В XX веке чешские и словацкие археологи предпринимали неоднократные попытки разыскать место захоронения Мефодия. К сожалению, экспедиции оказались безуспешными. Главной помехой послужило отсутствие непротиворечивого местоположения Велеградского кафедрального собора. К тому же, возможно, останки первого архиепископа Великой Моравии были перезахоронены его сподвижниками, как только возникла опасность их осквернения противниками «славянской церкви».
26
См.: Флоря Б. Н., Турилов А. А., Иванов С. А. Судьбы Кирилло-Мефодиевской традиции после Кирилла и Мефодия. СПб., 2000. С. 185.
Жизнь И. А. Гончарова — одного из создателей классического русского романа, автора знаменитого романного триптиха — «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» — охватывает почти восемь десятилетий прошлого века. Писателю суждено было стать очевидцем и исследователем процесса капитализации России, пристрастным свидетелем развития демократических и революционных настроений в стране. Издаваемая биография воссоздает сложный, противоречивый путь социально-нравственных исканий И. А. Гончарова. В ней широко используется эпистолярное наследие писателя, материалы архивов.
Ю́рий Миха́йлович Ло́щиц (р. 1938) — русский поэт, прозаик, публицист, литературовед. Лощиц является одним из видных современных историков и биографов. Г. Сковорода — один из первых в истории Украинской мысли выступил против церковной схоластики и призвал к поискам человеческого счастья.
Биографическое повествование, посвященное выдающемуся государственному деятелю и полководцу Древней Руси Дмитрию Донскому и выходящее в год шестисотлетнего юбилея Куликовской битвы, строится автором на основе документального материала, с привлечением литературных и других источников эпохи. В книге воссозданы портреты соратников Дмитрия по борьбе против Орды — Владимира Храброго, Дмитрия Волынского, митрополита Алексея, Сергия Радонежского и других современников великого князя московского.
Выдержавшая несколько изданий и давно ставшая классикой историко-биографического жанра, книга писателя Юрия Лощица рассказывает о выдающемся полководце и государственном деятеле Древней Руси благоверном князе Дмитрии Ивановиче Донском (1350–1389). Повествование строится автором на основе документального материала, с привлечением литературных и иных памятников эпохи. В книге воссозданы портреты соратников Дмитрия по борьбе с Ордой — его двоюродного брата князя Владимира Андреевича Храброго, Дмитрия Боброка Волынского, митрополита Алексея, «молитвенника земли Русской» преподобного Сергия Радонежского и других современников великого московского князя.
Юрий Лощиц вспоминания о его друге юности Валерии Сергееве.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.