— Он мне понравился сразу же, и, я думаю, наши чувства взаимны. Только я еще не очень хорошо знаю его. Он… он просто взял меня как крепость приступом.
Синьора искренне рассмеялась:
— Он приглашал вас на свидания, посылал вам цветы? А потом предложил познакомиться с нами, хотя вы наверняка не ожидали ничего подобного. Ах, как это похоже на моего Микеле! Уж если чего захочет, то непременно должен это получить. И Леоне такой же, только по-своему. Леоне… управляет людьми, Микеле очаровывает их. Его старая нянька-неаполитанка, помнится, говаривала, что стоит ему захотеть, так он продаст застывшую лаву самому Везувию. Вот если бы он только был чуточку более осмотрительным! У него такие беспутные друзья, и эта бесконечная череда девушек, которых он никогда не приводил в дом… Ах, милая, наверное, я не должна говорить вам подобные вещи?
Аликс улыбнулась:
— Ничего страшного. Микеле кое-что и сам рассказывал. Мне нравится его искренность.
— Мне тоже, — с жаром согласилась синьора. — А вот Леоне недоволен этим, он считает Микеле нескромным. А когда я начинаю защищать Микеле и говорю, что он еще слишком молод, Леоне напоминает, что в его годы уже в одиночку управлял всей «Париджи Камеос».
— И действительно управлял?
— Да. После смерти моего мужа Аугусто. Дела компании тогда шли не совсем гладко, и это окончательно добило его. Знаете, ювелирная компания Париджи всегда процветала, выполняла заказы королевского двора и Ватикана. Но в послевоенные годы аристократы совсем обеднели, а туристов было мало. Потом, конечно, все наладилось, и Леоне решил подумать о будущем — стал ориентироваться на среднего покупателя. Филигранные работы по серебру, эмаль и камеи из полудрагоценных камней — благодаря такой продукции наше состояние очень быстро выправилось. Хотя это далось ему дорогой ценой.
— Вы хотите сказать, что он целиком отдается работе? — поинтересовалась Аликс.
— Да. Он стал жестким. И с Микеле, и даже со мной. Его больше ничто не увлекает, он не может любить. Он лишь отдает команды, и люди должны повиноваться. Он забыл, что такое смех или отдых, и даже не представляет, как можно провести, ничего не делая, час-другой.
— Так, быть может, дело просто в его характере? — предположила Аликс. — Быть может, он не считает, что как-то расплачивается за такую жизнь?
Синьора Париджи покачала головой:
— Нет, сейчас он уже понимает свое преимущество, он наслаждается властью. А тогда… Тогда нужно было «платить», и он заплатил. В то время он умел любить… Еще не забыл, как это делается. Но он еще не был богат, и его возлюбленная, некая графиня, отказалась выйти за него. Она не хотела ждать, когда он поправит свои дела, а просто вышла замуж за богатого американца. А Леоне так и остался один.
— Неужели с тех пор он так никого и не встретил?
Синьора Париджи задумчиво смотрела на парк.
— Ему тридцать два, и я не настолько наивна, чтобы полагать, что за это время не нашлось… — Она пожала плечами. — Но ни с одной из женщин он не познакомил меня, ни разу не стал причиной скандала. Я не сомневаюсь, что если он когда-нибудь и женится, то только не по любви.
Аликс почему-то вздрогнула.
— Простите мне мой реализм, милая. Вам, наверное, неприятно слышать подобные вещи. Вы молоды, полны романтики и в каждой любовной истории видите красивую сказку. Да, это моя вина. Я хотела узнать побольше о вас с Микеле, а вместо этого завела разговор о Леоне.
«Нет, это я перевела разговор с Микеле на Леоне. И не только потому, что боялась выдать себя», — подумала Аликс. Она ничего не ответила, а только улыбнулась и очень обрадовалась, когда синьора Париджи сменила тему, заметив на ее щеке царапину.
Вскоре появился Микеле. Он поцеловал мать и послал Аликс воздушный поцелуй.
— Уединились посплетничать? А где же мартини, чтобы получше развязать языки?
— Ах, Микеле, ты же знаешь, я принимаю таблетки и мне нельзя спиртное! — заволновалась синьора Париджи.
— Прости, мама, я забыл. Ну, а ты, Аликс? Чего-нибудь выпьешь?
— Нет. Лучше так посижу.
— Ну, а я один не пью. Хватит вам обеим бездельничать, пора расходиться по делам. Аликс, например, собирается сделать кое-какие покупки.
Аликс удивленно посмотрела на него, собираясь возразить, но Микеле многозначительно нахмурился и, не дав ей открыть рта, продолжал:
— Леоне посоветовал нам поехать втроем и заодно где-нибудь пообедать. Ну, скажем, у Гриньяно.
— Сынок, походы по магазинам меня так утомляют! Нельзя ли вам с Аликс поехать без меня? А я бы тут обошлась каким-нибудь салатиком. Неужели Леоне и впрямь считает, что я должна ехать?
Аликс не верила своим глазам — в считанные мгновения Дора Париджи изменилась до неузнаваемости. Сейчас перед нею снова сидела испуганная, подавленная, нерешительная женщина.
Микеле кивнул:
— Приказ есть приказ. Но, мама, тебе вовсе не обязательно ехать с нами по магазинам, если ты не хочешь. Ты подождешь нас в ресторане.
— Да, но я… Впрочем, нет, я поеду, — поспешно согласилась синьора и, обращаясь к Аликс, спросила: — А что вы хотите купить, милая?
— Вечернее платье, — быстро ответил за нее Микеле. — В воскресенье мы ужинаем в клубе, и ей нечего надеть. Пойдем, мама, я помогу тебе собраться.
