Киллеров просят не беспокоиться - [9]
Но он не мог придумать, как же вывести Искольдского на откровенность. Решил получше узнать о нем самостоятельно. Правда, попытался еще дознаться, не везла ли Моисеева что-нибудь особенное, не угрожала ли она Терехову. Искольдский кивал на все вопросы, даже чуточку перегибая палку. Полковский решил: у него достаточно информации, чтобы оставить Моисееву под стражей, а поскольку эту беседу он не протоколировал, то счел наилучшим вариантом вызвать Искольдского на следующее утро к себе в кабинет. Выписал повестку, распрощался и вышел во двор.
Следом за ним, спустя минут пятнадцать, из подъезда того же дома вышел человек в куртке-аляске поверх спортивного костюма, с сумкой через плечо, высокий, загорелый. Белые пружинистые кроссовки замелькали по снегу, удаляясь в направлении железнодорожного полотна.
6
Уходя со службы, Нахрапов спустился в камеры предварительного заключения (теперь они назывались не КПЗ, а ИВС -- изоляторы временного содержания) -- посмотреть сумку Моисеевой. Во всей этой суматохе, производя арест, он как-то упустил, что сумка учительницы осталась нетронутой с самого ее приземления в аэропорту. Хотя, конечно, Моисеева заезжала в свою школу (надо же, кому своих детей доверяем!), если заезжала... Это еще нужно проверить. Могла какие-то улики и спрятать, но, судя по ее реакции на арест, она не предполагала, что кара за доведение до инфаркта человека наступит так быстро. Ему, Нахрапову, покажи змею, он, с его-то комплекцией, и сам не только на полку самолета, а в автомобильную аптечку залез бы, хотя, конечно, сердце у него крепкое. Пока не жаловался.
Чего только эти бабы не носят в своих раздвижных, растягивающихся, резиновых, безразмерных миниатюрных дамских саквояжиках! Удостоверения -ладно. Паспорт -- ладно. Нахрапов не стал вытряхивать все содержимое сумочки на стол, вынимал не глядя, сам с собой играя в "отгадайку". Ага, записная книжка. Косметичка, книжка, какой-то инквизиторский предмет для завивки волос путем их безжалостного расплавливания. Нет, утюга нет. Маникюрный набор, щетка, лекарства, еще бумаги: блокнот, чья-то визитка: Андрей Олегович Сенокосов, начальник Департамента безопасности "Севресурса". Ни фига себе знакомства в Москве! Стоп! Паспорт? Почему второй раз паспорт? Был ведь уже...
Нахрапов положил перед собой два российских паспорта с эсэсэсэровскими гербами и одновременно развернул их на первой странице:
Моисеева Терехов
Елена Евгений
Ивановна Олегович
На третьей страничке юные мордашки субъекта преступления и потерпевшего, на пятой -- уже не юные, но зато больше похожие на тех людей, которые являются основными персонами в самолетно-змеином деле.
Нахрапов положил паспорта в пакет, не поленился подняться к себе в кабинет и запереть документы в сейф. Завтра отдаст на проверку. Час назад доложил прокурору города о происшествии. Красок не сгущал, даже пошутил насчет змеи-стюардессы. Прокурор уверил, что подключит к расследованию транспортную прокуратуру Москвы. Пускай поработают в аэропорту Внуково: опознание, паспортный контроль, досмотр багажа, задержка рейса -- все это неинтересно и муторно, но без этого дело прекратить нельзя.
Полковский долго не мог заснуть. Заворожил его этот Искольдский: полночи о нем думал. Главное -- ни о чем конкретно, а так -- абстрактное мышление разыгралось. Сильное впечатление оказал на следователя техник по безопасности.
От него исходило нечто волчье. Особенно этот вопрос: "А что случилось? С мужчиной что-нибудь?" И эдак бровь выгнул, вроде следователь ему чем обязан, свысока глянул. А у самого что-то внутри клокотало, чуть ли не ненависть, Полковский такие вещи чутко определяет, чувствует. Поэтому и жену себе взял простодушную, чтоб не хитрила, не лукавила с ним: устанешь так с утра до вечера мелкие женские пакости на чистую воду выводить.
Полковский любит, чтоб откровенность до конца, чтоб все прямо в лоб и без недомолвок. А то бывают люди: или прямо в глаза одно говорит, а за пазухой камень, или вообще боятся обсудить какой-нибудь щепетильный вопрос.
Вот Полковский -- весь на ладони. Только иногда ругает себя за свою открытость -- она порою уж чересчур некстати проявляется. Вот зачем ляпнул Искольдскому, что фамилия гражданки, летевшей рядом с ним, Моисеева? Мог бы вопрос по-другому поставить, а он пошел на таран: не знаете ли вы гражданку Моисееву, летевшую с вами?.. Еще ведь обвинят в некомпетентности. А просто вот перед такими, как Искольдский и Нахрапов, от которых дорогими европейскими магазинами веет, он чувствует себя пресмыкающимся, не к ночи будет сказано.
Но все-таки Полковскому приснились пресмыкающиеся, да не одна змея, а целый ворох, клубок без конца и без края, медленно шевелящийся, противно-влажный, опутывающий его сознание. Если бы Полковскому не были чужды поэтические чувства, он вспомнил бы Наума Гребнева -- стихотворение, сотворенное им из длинного гамзатовского тоста:
В Индии считается, что змеи
Первыми на землю приползли.
Горцы верят, что орлы древнее
Первых обитателей земли.
Я же склонен думать, что вначале
Появились люди, а поздней
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Сергея Лукницкого «Записки из-под парты» включает в себя две сказочные истории, написанных от имени фокстерьера Пирата.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.