Кикимора и другие. Сказки-притчи - [45]

Но стали со временем страсти прежние в нем просыпаться. Чего только не делал трехглавый, чтоб пыл свой остудить. И полетами-то в земли дальние себя изматывал. И в озере студеном часами сидел. Ничего не помогало.

Жену свою вконец измучил. Та хоть и рада поначалу была, к Бабе Яге в гости вскоре отправилась. Снадобье успокоительное для мужа просить.

И так Горыныч извелся совсем, что к смертным опять летать начал. Спрячется за деревьями, девиц молодых поджидает. Схватит одну и в небеса с ней взмоет. Покружит, покружит и назад на место возвернет.

Раз застала его за занятием этим ведьма Маринка.[109] Сорокой обернувшись, искала она в лесочке соседнем траву для зелья приворотного. В былые времена Горыныч не раз к ней в гости заглядывал. И если б не братья, может, и сложилась бы у них жизнь семейная.

Как увидел Змей ведьму, к нему летящую, сразу о слухах недавних вспомнил. Сказывали, будто наградила она богатыря одного шкурой туровой.[110] Может, и обратное сделать у ней как получится.

Не долго думая, рассказал он Маринке о горе своем и помощи попросил. А та сразу смекнула. За возможность молодцем оборачиваться Горыныч все что угодно отдать может.

— Попробую, — говорит, — я снадобье по рецепту старинному приготовить. Только страсть как болезненное оно, да и должок великий за тобой будет.

Змей на радостях все, что захочет, ей пообещал. А что боли касаемо, то терпеть сколько угодно готов.

Повелела ему Маринка через три дня к лесу дальнему прилетать, а сама сорокой белобокою обернулась и домой полетела.

* * *

Надумала ведьма с Горыныча яблоки молодильные стребовать, что в Ирии небесном на дереве божественном растут.

— Чем я Лады хуже, — думает. — И мне молодости вечной тоже хочется. А как он их доставать будет, не моя забота. Пусть братьев своих на подмогу зовет.

Только вот с зельем-то у нее загвоздка и вышла. Даже в книгах, что от прабабки по наследству достались, не было случая такого, чтоб дракона из шкуры вытаскивали. Пришлось ей рецепт по ходу дела сочинять.

Кликнула Маринка чертей, в услужении у ней стоящих, и воду перворосную в чане невеликом разогревать велела. Как кипение началось, заправила её шкурами змей перетертыми да травами горными, при луне собранными.

Черти варево усердно перемешивают, пену ядовитую снимают. А Маринка заклинанья древние читать принялась. Забурлила вода в чане, заходила ходуном, того и гляди выплеснется. Но остудили её, успокоили и опять варить принялись.

К вечеру зелье ведьма готовым посчитала, в склянки разлила и в подпол на три дня доходить поставила. А сама отдохнуть от трудов праведных в горницу пошла.

* * *

Как в день назначенный Маринка о плате своей объявила, у Горыныча от удивления все пасти пораскрывались.

— Да как же, — говорит, — яблоки эти достать-то смогу. Это ж сферы небесные уметь пронизывать надобно.

А Маринка в ответ:

— Не мое это дело. А яблоки не принесешь, в услужение ко мне пойдешь, и все, что прикажу, делать будешь.

Как представил Горыныч, что до конца дней своих в шкуре ходить придется, так на условие ведьмино и согласился.

Маринка зелье ему выпить велела. Кровью мышей летучих спрыснула и заклятье древнее читать принялась.

Скрутило Горыныча сразу, от боли нестерпимой по земле катается. Зелье обратно пламенем жарким вырываться начало, и все кругом огнем занялось. Маринка от испуга птицею обернулась, над поляной летает, что дальше будет, высматривает. А змей тем временем в лес бросился. О деревья трется, будто из шкуры вылезти хочет.

Порушил и спалил рощицу небольшую и посреди пожарища обессиленный упал. Лежит, глаза закрыл, дышит тягостно.

Вдруг чувствует, плачет кто-то над ним и по голове гладит. То Маринка, на мучения его глядучи, удержаться не смогла.

Заголосила во весь голос, запричитала:

— Чем же мы богов наших прогневали, коль в жизни недоля только недолей сменяется.

Ох как трудно, Горыныч, бабе сильной одной быть. Вроде и сама все могу, а коль крикну — от желающих подмочь отбоя не будет. Но все равно хочется на плечо мужеское опереться, чтоб милый да любимый рядом был.

* * *

Глядит Баюн, лешачихи с русалками кивают согласно, украдкой платочком слезу смахивают.

Прокашлялся он для вида и дальше свой сказ повел.

Попричитала Маринка над Змеем обессилевшим, сорокою обернулась и улетела прочь. А тот потихоньку в себя приходить начал. Осмотрелся кругом, вздохнул горестно и в горы, домой полетел.

Стал он угрюмым с тех пор, слова лишнего не вытянешь. Только правильно Маринка сказала — беда одна не ходит.

Выпало по судьбе сыну старшему — Соловью, с Ильей Муромским биться. Отослал тот к папке, на случай всякий, детишек своих, а сам денно и нощно к бою готовиться начал. Горыныч соловьят в долине пристроил и к Чернобогу с просьбой великой полетел. Испросил он у Владыки мира подземного Око Всевидящее, чтоб умысел черный против Соловушки сразу виден был.

В день поединка Змей места себе не находил. Сколько раз порывался на подмогу сыну лететь, но Баба Яга строго его предупредила. Дело это только двоих касаемо, и не допустит Велес вмешательства стороннего.

А к вечеру ворон черный прилетел и весть горестную принес. Лежит Соловушка на дворе княжеском, сил последних лишился.