Киевские крокодилы - [10]

Выходя, Недригайлова встретилась на пороге столовой с молодым человеком восточного типа.

Наташа подала ей кофточку, шляпку и затворила двери.

Весело было на душе молодой женщины. Она чувствовала необыкновенный подъем сил. Возвращаться домой ей не хотелось и она предпочла погулять немного по Крещатику, где, останавливаясь перед витринами, рассматривала различные вещи. Вскоре она будет иметь возможность купить все, что пожелает. Вот эта прелестная модная шляпка с страусовыми перьями украсит ее голову. Также она сделает себе кремовое атласное платье с красными азалиями к поясу для театра. Матрена Ивановна и Евдокия Семеновна от зависти лопнут, увидя ее в таком наряде. Недригайлова замерла от восторга, созерцая бриллианты, заманчиво развешенные.

Почувствовав голод, она зашла в венскую кофейню, выпила одну чашку кофе, внимательно присматриваясь к соседям и слушая беззаботные разговоры кафешантанных птичек и, наконец, решила возвратиться домой. Семейный очаг казался ей скучным, неинтересным.

— Свобода лучше всего, — произнесла она и направилась вверх по улице, мимо того учреждения, где служил ее муж. Присутственные часы уже окончились и чиновники расходились по домам.

Недригайлова увидала сгорбленную фигуру мужа, его усталое, озабоченное лицо.

— Здравствуй, — сказала она, поравнявшись с ним: — не правда ли, приятный сюрприз, что после восьмилетнего супружества я вышла встретить тебя, как в первые годы, помнишь?

— А… как же ты детей оставила? Взяла бы и их с собой, — ответил Недригайлов. Она вспыхнула.

— Вот прекрасно, нянька я, бонна, что стану их водить за собой. Мне со стороны смотреть смешно на проявление родительской нежности: идет мамаша, будто наседка с вереницей птенцов и сама любуется на них.

— Наши дети совсем зачахли без воздуха, — возразил Недригайлов. — Притом ты оставляешь их с девкой: что они могут позаимствовать от нее?..

— А ты бы желал меня обратить в няньку, я и так прозябаю с тобою без света и проблеска счастия. Начну писать сестре Варе, чтобы она присылала мне на мои личные расходы, сделаю туалет и поеду на вечер в собрание.

— При умении хозяйничать можно и без Вариных подачек обойтись, а все это устроить из собственных средств; ты уже пробовала писать сестре и она тебе ничего не выслала. По-моему, не стоит унижаться, — сказал муж.

Недовольные и расстроенные супруги возвратились в свою квартиру, где их громким плачем встретили дети.

IV

Молодой человек поцеловал руку Татьяны Ивановны и сел рядом с ней.

— Отчего ты, Витя, у меня так давно не был? — нежно произнесла Балабанова: — тем более, я тебе дала одно поручение.

— Некогда было, на разведки меня лучше не посылай: я все равно ничего не узнал. Вели подать коньяку.

— Принеси из буфета бутылку коньяку для Виктора Николаевича, — приказала Балабанова, позвав горничную.

— Все это время я играл в карты в клубах, на бильярде, — продолжал Виктор, наливая в рюмку коньяк. — Познакомился кое с кем, сегодня двух-трех игроков приведу к тебе. Один отставной морской капитан говорил: — я предварительно сделаю утренний визит, а то как же прямо вечером ехать — неловко; едва отговорил его. Чудак, говорю, бывают такие дома, куда во всякий час прилично ехать. — Что же там, игорный притон, что ли? — спрашивает. Обрати внимание на него, деньжищ уйма. Ты не слыхала — я купил рысака, дал задаток, но остальные 300 нечем уплатить. Дай мне, мамочка, эти деньги.

— Откуда же мне взять такие деньги?

— Очень просто: взять и вынуть из кармана, или чек написать в банк, — сказал Виктор.

— Ах, право, я на старости лет угла своего не буду иметь, — вздохнула Балабанова: — все собираюсь купить себе домишко и до сих пор не сделала этого.

— Если бы захотела, давно могла отхватить себе каменный домино, — отвечал Виктор.

— Приищи, голубчик, останусь благодарна тебе.

— Скажи Сапрыкину, он лучше меня это сделает. Дай деньги, побегу уплачу за рысака, а там его перепродам с барышом Валентинову.

— Нельзя ли отложить до вечера, не то у меня есть там какая-то мелочишка, и сотни не наберется, — отвечала Балабанова.

— Ну, до вечера так до вечера, — согласился Виктор и откланялся. — Смотри же, мне 400 р. до зарезу нужны.

Балабанова погрозила ему пальцем.

— Ты, кажется, шалить начинаешь… до меня дошли кой-какие слухи.

— Пустое, даже помыслом верен тебе! — отвечал тот и скрылся.

— Что это в последнее время он все деньги стал просить у меня? — подумала Балабанова.

Перед обедом она имела обыкновение немного гулять; одев ротонду, боа, серую соболью шапочку — она вышла на улицу. Дорогой она обдумывала свидание с Затынайкой.

— Прежде всего, мне нужен приличный мотив явиться к ней; пока ведьмы не принесут известий, я ничего не могу придумать.

Что за неприступная твердыня!.. — Пришла же к ней Недригайлова — приличная семейная женщина. Что же та представляет из себя? Просто у людей не хватает уменья взяться за дело. С каждой женщиной надо уметь поговорить, отыскать ее слабую струнку и наигрывать на ней. Сумела же она убедить Недригайлову — не отвергать Кит Китыча. Решительно, они не умеют действовать… А вот из ее рук не ускользнет барынька!.. И Балабанова самодовольно улыбнулась. Мороз слегка освежил и подрумянил ее щеки; в рамке серого собольего меха она выглядывала интересной и симпатичной матроной.