КГБ, каким я знал его изнутри. Некоторые штрихи - [16]

"…Редкий был человек! Я даже преподавала английский его младшей дочери… Этот сгусток сумасшедшей энергии иногда было очень тяжело переводить… Особенно, когда речь заходила о кузькиной маме, а такое случалось достаточно часто. Однажды к нему пришёл греческий посол, о котором было известно, что это фашиствующая личность. Я пошла переводить. И всё шло вроде бы гладко, как вдруг посол говорит: “Господин премьер! Думаю, что вы понимаете: мы представляем собой юго-восточное крыло НАТО. И в случае возникновения военного конфликта на нашей территории могут разместить установки с зарядами. Неужели в таком случае вы направите свои ракеты на Акрополь?” А Хрущёв ему отвечает: “Да вы только попробуйте, вашу мать! Мы вам такой Акрополь покажем…” И матом его. После того, как беседа закончилась, посол мне и говорит: “По-моему, вы переводили сокращённо. Я слышал, речь шла о матери…” — “Так это вы и без меня поняли! Зачем же мне вам лишний раз об этом говорить?” Одним словом, Никита ему показал, почём фунт лиха!"

О других первых лицах государства:

"Успела я поработать и с Брежневым. Последний раз я была у него с президентом Кипра Киприану на приёме в начале ноября 1982 года. Это был уже совсем дряхлый старик! Ему поддерживали руку, чтобы он поздоровался с гостями… Я сидела напротив и переводила для жены президента Кипра, а ему переводил мой бывший студент Володя Чижов. Брежнев посмотрел на меня и спросил Володю: “Кто эта женщина?” Володя отвечает: “Это переводчик”. А он: “Да нет, женщина…” В его больном сознании зафиксировалось, что переводчик — это мужчина! Приём тогда быстро свернули. К нему подошёл генерал Докучаев (начальник охраны) и сообщил, что пора заканчивать. Брежнев говорит: “Как? Ещё кофе не пили…” — “Да что вы, пили кофе!” — “Да? А я и не заметил…” Всех подняли по боевой тревоге и отправили без всякого кофе!

А вот Горбачёв никаких особых воспоминаний о себе не оставил. Когда я с ним работала, у меня не было сложившейся идеи перевода. Слова-то я знаю, а идея — ёк, как говорят в Средней Азии! Ко мне даже закрадывалась нехорошая мысль, что он просто забалтывает собеседника. Я окосевала, не помня, с чего он начал, не понимая, что ему надо…

Ельцин… Его дочь Таня и внучка Лена учились у моей дочери английскому языку. Они приходили к нам домой, и их охрана терроризировала тут всю округу. Стояли на лестничной клетке два здоровенных мужика, смотрели в упор на каждого, кто проходил мимо — люди, естественно, пугались. Пришлось им сказать: “Сидите-ка вы в своей машине, а если хотите посмотреть, то делайте так, чтобы вас не было заметно!” И Таня, и Лена со мной, конечно, согласились”. Более точные характеристики, которые дала Марина Львовна Рытова нашим лидерам в отдельные моменты их деятельности, вряд ли можно составить. Спасибо автору публикации за то, что она смогла это записать и обнародовать.

Мудрым было решение Марины Львовны подключить к нашему обучению двух преподавателей, для которых греческий язык являлся родным. Они родились в Греции и долгое время там жили. Хотя их педагогические навыки уступали её мастерству, однако язык этих людей был действительно настоящий, подлинный, на котором они говорили в семье. Оба новых учителя быстро вошли в учебный процесс, и занятия стали ещё интересней, разнообразней и результативней. К тому же уроки не приостанавливались, когда Марина Львовна работала в МГИМО и с различными греческими делегациями, а это случалось довольно часто. Также время от времени её приглашали в ЦК КПСС переводить греческие и англоязычные фильмы. В частности, Марина Львовна переводила в те дни фильмы старейшему члену Политбюро ЦК КПСС, Председателю Комитета партийного контроля Пельше А.Я., влиятельнейшему в руководстве партии человеку. По её словам, переводить ему было легко и приятно. Он впечатлил её своей ярко выраженной интеллигентностью, тактом, умными репликами и вопросами. Замечу, что Марина Львовна, всегда словоохотливая и открытая, была сдержанна в рассказах о своих встречах с высокопоставленными чиновниками, видимо, руководствуясь существовавшими на этот счёт определёнными ограничениями.

Благодаря гигантской работе, проделанной Мариной Львовной и её помощниками, мы к концу нашей увлекательной учёбы довольно легко ориентировались в пройденных темах, обладали необходимым запасом слов, чтобы почитать несложную греческую книгу, статью в газете, поддержать беседу на греческом языке. В последнем месяце наших занятий Марина Львовна периодически отсутствовала, так как работала с приехавшим в Москву всемирно известным греческим композитором Микисом Теодоракисом и возглавляемым им симфоническим оркестром. Уроки вели её помощники. О великом греке Теодоракисе будет следующая глава.

Часть 2 Мои кумиры

Глава 1 Полчаса с маэстро Микисом Теодоракисом

В конце курса наших занятий, где-то в конце декабря 1966 года, Марина Львовна позвонила нам по телефону и попросила всех выйти к подъезду общежития и ожидать её, чтобы затем направиться в мединститут, где, как она сказала, состоится встреча Микиса Теодоракиса со студентами. То что она приедет не одна, Марина Львовна не уточнила. После некоторого времени ожидания мы заметили, что по пустынному узкому переулку со стороны ажурной красавицы — Шуховской телевизионной башни — в нашем направлении движется большой чёрный лимузин, каких в нашем районе Москвы никто никогда не видывал. Эта громадина, мягко покачиваясь на рессорах, медленно подъехала к нам и остановилась.