Кейджера Гора - [13]

Мои действия и в самом деле были совершенной глупостью. Я прекрасно осознавала, что даже в самых идеальных условиях, если бы вокруг находились посторонние, любая девушка, столь профессионально связанная и не имеющая возможности кричать из-за вставленного в рот кляпа, будет иметь мало шансов, привлечь внимание к своему плену. Сомневаюсь, что даже ее самые жестокие и отчаянные удары головой окажутся слышимыми дальше, чем на ярд от её крошечной тюрьмы.

Я уже захлёбывалась от рыданий. Они должны были проявить ко мне милосердие, но вместо этого закрыли крышку картонной коробки.

На мгновение я вновь отчаянно задёргалась, но добилась только тог, что почувствовала себя совершенно опустошенной.

Снаружи послышался звук отрываемого от рулона скотча, и очевидно, они запечатали наружную коробку.

Я прижалась головой к железу. Два кольца, к которым был пристёгнут ремешок кляпа, издали слабый стук, а сам кожаный ремешок чувствительно вдавился в мой затылок. Ремень, державший моё тело, больно впивался в живот, и чтобы ослабить это давление, я придвинулась вплотную к стенке, так что между моей спиной и холодной сталью остались лишь мои волосы, всё ещё влажные после душа. Своими ягодицами и пятками, опиравшимися на пол ящика, я чувствовала прохладный, гладкий и твердый металл.

Затем моя маленькая тюрьма закачалась, и я поняла, что грузчики подняли ящик и куда-то его понесли.

Последней мыслью пришедшей мне в голову, перед тем как сознание покинуло меня, было то, что сегодня был вечер вторника. А завтра будет среда, мой выходной в магазине. Никто не хватится меня до четверга.

Моё сознание померкло, и я погрузилась в глубокий сон.

3. Корцирус

В комнате было тепло. Судя по моим ощущениям, было раннее утро.

Под своими пальцами я чувствовала мягкую шелковистую ткань. Я лежала на животе на мягкой, широкой, покрытой красным шёлком поверхности, и вяло пыталась собрать в кучу свои разбегающиеся мысли. Осторожно пошевелившись, почувствовала лёгкое движение покрывала под собой. Я была полностью раздета, и теплый воздух ласкал моё обнажённое тело. Одеяла на мне не было.

И тут я вспомнила мужчин, ремни и ящик. В панике я вскочила на руки и колени, и осмотрелась. Мягкой поверхностью оказалась широкая круглая, диаметром около пятнадцати футов, кровать или софа, около центра которой, я и стояла на четвереньках. Матрас, а точнее перина была такой мягкой, что я утопала в ней почти наполовину. Я даже не представляла, что подобная роскошь может существовать.

К моему облегчению, если верить моим глазам, в комнате больше никого не оказалось.

Комната, в которой я очнулась, была большой, и в высшей степени красочно декорированной. На полу была уложена глянцевая, алая, каменная плитка. Стены, также, были покрыты глянцевым кафелем, собирающимся в рельефные спиралевидные орнаменты, преимущественно желтых и черных тонов. В одном месте на полу лежала большая шкура, с выкрашенным в красный цвет мехом. Кое-где у стен стояли довольно громоздкие, архаично выглядевшие, сундуки, закрытые массивными крышками открываемыми вверх. То тут, то там на стенах висели зеркала, а перед одним из них стояло нечто похожее на низкий туалетный столик. Кроме него, я заметила ещё один невысокий стол, стоявший совсем рядом с кроватью. На полу, главным образом близ стен, валялось несколько подушек. С одной стороны в полу было видно большое углубление, напоминавшее бассейн. Я предположила, что оно, возможно, служило в качестве ванны, правда воды внутри не наблюдалось, как не было заметно и никаких кранов либо смесителей. В одном из зеркал, я увидела отражение девушки стоящей на четвереньках посреди большой кровати, и торопливо отвела взгляд. С другой стороны, как мне показалось, были какие-то раздвижные двери. Справа от меня, в нескольких футах от кровати, находилась тяжелая деревянная дверь, выглядевшая очень толстой и крепкой. Я обратила внимание, что на ней не было каких-нибудь задвижек или замков, цепочек или шпингалетов, либо иных устройств посредством которых я могла бы запереть эту дверь изнутри. Похоже, она запиралась только снаружи. Совершенно очевидно, что я не смогу не впустить кого-либо в эту комнату, и с другой стороны, также несомненно, что я могу быть удержана здесь против моей воли. В одном месте в пол было вмуровано тяжёлое металлическое кольцо. Ещё два подобных кольца я заметила на одной из стен. Одно торчало из стены, приблизительно в ярде от пола, а другое в ярде слева от первого и на высоте около шести футов.

В испуге, торопливо, задом, сползя с кровати, что было довольно непростым делом, учитывая мягкость перины, я почувствовала полированную прохладную поверхность алых плиток под моими ногами. При этом я увидела, что в основание кровати вмуровано ещё одно, аналогичное уже замеченным мной, увесистое кольцо, с которого на пол свисала стальная цепь, лежавшая на полу аккуратной горкой. Кроме того, я отметила, что кольца меньших размеров были равномерно подвешены по всему периметру кровати через каждые четыре-пять футов. Под ними, однако, никаких цепей не наблюдалось.

Я бросилась к узкому, примерно пятнадцати дюймов шириной, окну. Оно было забрано массивными вертикальными прутьями, вмурованными в стену через каждые три дюйма и связанные между собой горизонтальными толстыми, плоскими, стальными перемычками, расположенными приблизительно в футе друг от друга. Я подёргала прутья, но не смогла даже пошевелить их, добившись лишь боли в ладонях. На мгновение я замерла у окна, в тени от прутьев и перемычек, перечёркивавших моё лицо и тело. Я быстро пересекла комнату и забралась обратно на кровать. Надо признать, что место, в котором я оказалась, напугало меня до дрожи в коленях. Мне даже на секунду показалось, что я очутилась не на Земле. И эта мысль пришла мне в голову не из-за этой комнаты, её особенностей и обстановки, скорее всё дело в том, что состояние моего тела и качество вдыхаемого мной воздуха резко отличались от всего моего прежнего опыта. Казалось, что все моё тело было оживлённым и заряженным избытком кислорода. Сам воздух здесь бодрил и стимулировал жизненные процессы. А ещё сила тяжести казалась немного отличающейся от той, что характерна для Земли. Но для своего успокоения я списала всё на остаточные последствия того лекарства, которое мне ввели, прежде чем упаковать в контейнер. Все эти странности, которые казались реальными особенностями здешней природы, несомненно, были просто субъективными иллюзиями моего сознания, возникшими вследствие приёма неизвестного мне успокоительного препарата или наркотика. Они должны быть таковыми, ибо иная возможная альтернатива была бы просто невероятна, и даже невероятно абсурдна. Я надеялась, что не сошла с ума.