Кенозёры - [4]
ЕСЛИ БЫ НЕ АННА, ХОРОНИТЬ БЫ НАМ ИВАНА
Ивану Ивановичу было под восемьдесят. Руки и ноги уже плохо слушались, но любимого занятия — рыбалки — он не бросал. Ранней весной, когда на озере появлялись первые прогалины, он вперёд всех деревенских спускал свою лодку-весёлку на воду и плыл ставить мерёжи на щук. И вот однажды с ним случилась оказия, как он называл происшествие, чуть не стоившее ему жизни.
Когда вся деревня ещё спала, Иван Иванович возвращался с проверки ловушек. В бураке посреди лодки шевелили хвостами пять увесистых щук, вынутых из мерёж. На душе у старика была радость — отменные рыбники получатся к Иванову дню, престольному деревенскому празднику.
Чтобы не объезжать всю деревню (до своего дома), решил рыбак пристать к чужому берегу, под окнами тётки Анны. Подумалось ему, что вечером — снова на проверку мерёж, меньше гребли будет. Причалив к берегу, Иван Иванович, держась обеими руками за борта, осторожно перебрался с кормы в нос лодки и стал из неё вылезать. Вот тут-то и случилась оказия. Ноги на обледеневшей кромке берега подвели, и старик плюхнулся на ледяной прибрежный нарост. Студёная вешняя вода сразу наполнила его сапоги. Он крепко держался за нос лодки, готовой вот-вот утащить бедолагу в озеро.
«Анна! Анна! Спаси!» — сколько было сил закричал Иван Иванович, надеясь, что та уже не спит и услышит его. К счастью, тётка Анна как раз растопила печь и в утренней тишине голос попавшего в беду старика сразу услышала. Выскочив из избы, она заохала и запричитала, но потом опомнилась и бросилась на помощь. Иван Иванович уже весь находился в воде, только голова ещё оставалась на берегу. За неё-то и ухватилась спасительница.
«Да отпусти ты лодку-то!» — кричала она старику, который изо всех сил вцепился в нос своей посудины.
«Да как отпущу-то? Уплывёт вить!» — сердито отвечал Анне утопающий.
Лодку Иван Иванович так и не выпустил из рук. Берег был заглубый, крутой, и старик, полностью находящийся в воде, сумел подтолкнуть её к берегу. А тётка Анна вытащила из носа лодки цепь и пристегнула лодку к бревну, лежащему на берегу. Потом уже помогла выкарабкаться и «утопленнику».
После этой оказии старик целое лето проболел бронхитом. Слава Богу, что воспаления лёгких не схватил. К осени поправился и всю зиму вязал сети, насаживал мерёжи, готовясь к новому рыбацкому сезону.
«АХ, ТАТЬЯНА!..»
Иван да Татьяна — молодые пенсионеры, живут в городе, но летом, в конце июля, по установившемуся обычаю непременно ездят в деревню, на родину мужа. Там они имеют маленький домик и считают, что лучшего места для отдыха от городской суеты для них Господь ещё не придумал. Сельская тишина, лес и озеро, тёплая безветренная погода — что ещё надо уставшим горожанам?
Вот и в очередной раз, прибыв в родные пенаты, узнав, что в лесу появились первые красноголовики, Иван сразу же навострился за грибами. У него были свои заветные уголочки, о которых даже местные жители не догадывались. Пробегав полдня по знакомым с детства тропкам и сосновым боркам, он вернулся с полной корзиной боровиков. Татьяна только присвистнула от предвкушения такого царского обеда.
Готовили вместе: муж бегал на родник за водой, чистил и намывал грибочки, жёнушка отсортировывала белые от красных, варить поставила в разных кастрюлях. Потом начистила картошки, заполнила отварными белыми грибами сковороду, добавив туда изрядный пучок лукового пера с соседкиного огорода. И суп, и жарёха получились — пальчики оближешь!
После сытного обеда Иван заглянул в большую кастрюлю с грибницей и заволновался.
— Танюша! А что будем делать с оставшимся супом? Жара-то вон какая, как в Африке. Скиснет до утра. Ей-богу, сквасится.
— Не бойся, Ванюша! Я кастрюлю вынесу на улицу, в крапиву спрячу. В крапивнике-то — как в холодильнике. Не прокиснет!
Слова жены успокоили Ивана, хотя раскалённое солнце в синем небе без облачка не предвещало сваренным грибам ничего хорошего. Татьяна, прибрав стол, пошла к соседке посудачить. А Иван занялся снастями для рыбалки: первым делом заменил лески и крючки на удочках, которыми ловил в прошлом году. Смастерил из сетки и проволоки новый «телевизор» для лещей, проверил наличие блёсен в рыбацком ящичке (а их у него было более полусотни). Сбегал на берег и опробовал спиннинг. Напоследок слазил в огород соседа и накопал банку земляных червей. К рыбалке Иван готовился с трепетным чувством, похожим на то, какое испытывает пьяница перед очередным хмельным застольем.
Вечером Иван с Татьяной перекусили огуречным салатом, запив его парным молоком. Спать легли пораньше. Умаялись за день.
Поднялся Иван ни свет ни заря. Татьяна тоже проснулась:
— Похлебай грибницы-то, она у меня в коридоре, не понесла в крапивник — собак побоялась, вон их сколько по деревне шастает, и все голоднущие.
Иван разогрел на плитке чашку супа, сел за стол, принюхался:
— Танюша! Да ведь суп-то кислый!
— Сам ты кислый, — отозвалась с постели жена, — хочешь настроение мне с утра испортить?
Она накинула халат на плечи, встала и поставила кастрюлю с остатками грибницы на плитку. И через пять минут, надувши губы, хлебала своё вчерашнее варево. Съев тарелку, не глядя на мужа, она выпила остатки супа прямо из кастрюли.
