Кёнигсберг в Пруссии: история одного европейского города - [57]
Три кёнигсбергские ложи носили прежде всего общественный характер. Начало масонству положили французы и офицеры. Старейшая кёнигсбергская ложа «У трёх якорей» была основана в 1746 году французским офицером, состоявшим на польской службе. После её расформирования в 1758 году возникла «Андреевская ложа», в которую входили и русские офицеры, получившая в 1760 году название «Ложа трёх корон». В 1817 году она перебралась в дом на улице Хинтертрагхайм у пруда Шлосстайх. Вторую ложу, «К мёртвой голове», основал в 1772 году юрист и театрал Фридрих Эрнст Йестер, ставший масоном в Париже. Она также действовала в одном из домов у пруда Шлосстайх, причём совместно с организованной позднее ложей «К фениксу». В 1833 году обе эти ложи объединились в одну под названием «К мёртвой голове и фениксу». Третьей была «Иммануилова ложа», созданная только в 1864 году. Кроме Канта, Хаманна и Грина, которые не принадлежали ни к одной из лож; почти все известные кёнигсбержцы являлись масонами: купцы, профессора, чиновники, богослужители-кальвинисты (но не лютеране), капелланы (армейские священники), многие офицеры и большая часть поместного дворянства. Именно в масонстве впервые были преодолены старые сословные различия. Но всё же масонские ложи являлись закрытыми обществами, которые сами выбирали своих членов. Кто не принадлежал к хорошему обществу, как евреи и ремесленники, тому поначалу не было в них места.
Но уже в то время имелись формы общения, где каждый мог встретить каждого: общественные кофейни, кондитерские и места увеселений за городскими воротами. Признаком изменения образа жизни стало бесцельное гуляние, просто из любви к природе. Кант первым в Кёнигсберге стал совершать прогулки, и совершал их очень регулярно. Ежедневно он гулял на лугу (там позднее построили главный вокзал), вокруг которого проходила дорожка. Его друг Хиппель, обожавший красоту в природе и владевший землёй большим «английским» парком, перестроил эту «философскую насыпь» в пешеходную дорогу в английском стиле с группами деревьев и кустарников. Мода на прогулки за воротами принесла немного денег госпиталю. Ворота с наступлением темноты всё ещё запирались, и каждый, кто возвращался в город поздно, вносил у ворот определённую плату, которая использовалась на нужды госпиталя. Зимой гуляли и на льду Прегеля, между вмёрзшими в лёд кораблями. Катались также на санях по льду вверх — в сторону Хольштайна, или вниз по течению до Моосбудэ.
С неутомимым оптимизмом власти и бюргерство боролись против бедности и нищеты, хотя в эпоху просветительства это обосновывалось не столько с религиозной, сколько с гуманитарной позиции. Многие жертвовали в пользу церквей, госпиталей, касс бедноты, школ и приютов значительные суммы. Одна вдова передала всё своё состояние на приобретение нового органа для лёбенихтской церкви. Торговец Самуэль Шиммельпфенниг оставил нажитый капитал трём городским школам. Коммерсант Штольц завещал 17 тысяч талеров на улучшение пожарной охраны и освещение улиц, а профессор Георг Давид Кипке передал дом и состояние на устройство общежития для бедных студентов. Следует упомянуть и о «Приюте Фаренхайда», находившегося под управлением магистрата, который купец Райнхольд Фаренхайд построил на собственные средства как дом для бедных. В 1899 году приют получил большое новое здание на улице Фаренхайдштрассе, названной так в честь его основателя. Крупнейшим благотворительным учреждением стал королевский Большой госпиталь, в котором лечилось более 800 больных. Его отделение для душевнобольных в 1852 году перевели во вновь отстроенную психолечебницу в Алленберге. Сам город основал больницу на улице Хинтерроссгартен лишь в 1797 году. Из скромного лечебного заведения впоследствии образовался разветвлённый городской больничный комплекс, располагавшийся между улицей Хинтерроссгартен и прудом Шлосстайх.
Крупнейшим издателем и печатником Кёнигсберга был Гогглиб Леберехт Гартунг. Его вдова в 1798 году продала книжный магазин книготорговцам Гёббельсу и Унцеру. Гёббельс в 1808 году вышел из дела, и уроженец Хемница Август Вильгельм Унцер продолжал его один. Сын Готтлиба, Георг Фридрих, возвел фирму Гартунг, состоявшую теперь только из типографии и издательства, на прежнюю высоту. Его самым крупным конкурентом был книготорговец Иоганн Якоб Кантер, одна из интереснейших личностей в истории Кёнигсберга. Он делил с тремя братьями наследство отца. Один из них был печатником, второй — шрифтолитейщиком, третий — переплётчиком. Самый младший из них, тот самый Иоганн Якоб, изучив в Лейпциге книготорговое дело, завёл свою собственную книжную лавку. Привилегия, полученная им в 1760 году от русских оккупационных властей, была подтверждена Фридрихом Великим в 1763 году, но она была на порядок ниже всеобъемлющей привилегии Ройснера. Предприимчивый, но в денежных делах легкомысленный, он издавал вторую кёнигсбергскую газету «Königsbergsche Gelehrte und Politische Zeitungen» («Кёнигсбергские учёные и политические новости»). Его магазин, украшенный портретами кёнигсбергскик профессоров и находившийся с 1768 года во вновь отстроенной бывшей ратуше Лёбенихта, стал местом встреч учёного мира, в особенности когда поступали новые книги из Лейпцига. Кантер мог обеспечить клиентов всеми новинками и щедро выдавал книги на прочтение на дом, чем охотно пользовались Кант и особенно Хаманн.
