Кэндлстон — пожиратель света - [30]

— Ты говоришь «все»? — спросила она, когда одна лямка повисла вдоль ее плеча. — Разве здесь есть кто-то еще, кроме меня, тебя, моего отца и твоего дедушки?

— Признаться, да, — отвечала Эшли недрогнувшим голосом, хотя руки ее остановились. — Но пусть лучше доктор Коннер сам тебе о них расскажет.

— О них? Их много?

Эшли расстегнула вторую лямку, и рюкзак свалился на пол. Бонни расправила крылья, вытянув их сначала назад, затем вверх. Глаза Эшли чуть не выпали из орбит.

— Вот это да! Нет, я знала, что они должны быть большими, чтобы выдерживать твой вес, но… Ничего себе!

Лицо Бонни жарко вспыхнуло. То, что Эшли так откровенно глазеет, заставило ее сильнее прежнего почувствовать свое уродство. Она нагнула голову, надеясь, что лицо не выдаст ее мыслей.

Эшли кашлянула, выражение ее смягчилось. Наклонившись к Бонни, она прошептала:

— Я понимаю, каково тебе. По мне не видно, но я тоже не такая, как все.

Она протянула руки, указывая на лабораторию:

— Оглянись вокруг, Бонни. Это я все спроектировала и помогала строить. У меня чудовищный мозг, он работает как суперкомпьютер на ядерных ускорителях. Мои одноклассники уверены, что я умею читать мысли. Я умею анализировать и вычислять с такой скоростью, что не успеют они подумать, а я уже говорю, что они думают. У меня нет друзей. Разве девочкам нужна подруга, которая всегда знает, что у них на уме? Да ни за что! А мальчишки? То же самое. Сколько раз я видела, как они зажимают руками уши, когда я подхожу.

Эшли передразнила их, показав, как они это делают.

— Что они себе воображают? Что их мозги вытекают через уши? Конечно, это нелепо, но дела не меняет. — Эшли погладила верхний край левого крыла Бонни и тихо прибавила: — Я… я… слышала, как они называют меня «мутант» и «пришелец». Иногда… иногда я думаю, что они, может быть, правы. Может быть, я и есть мутант.

Доктор Коннер подошел к девочкам, держа одну руку в кармане, а в другой неся блокнот на пружине.

— Я смотрю, вы уже подружились.

Бонни увидела знакомое выражение на его лице — сияющую улыбку, которая годами дурачила ее. Стоило ей раскрыть крылья, все, казалось, тоже раскрылось. Все стало четко, ясно, прозрачно. Теперь она разглядела в его жемчужно-белом оскале лощеного лицемера, лжеученого. Его притворство выплыло наружу. Настал момент истины. Она сложила руки на груди и нетерпеливо забарабанила ногой по полу.

— Могу я видеть свою мать?

— Скоро увидишь, — ответил он. — Обещаю.

— Она здесь?

— Да. Я тебе все объясню. — Он передал блокнот Эшли. — Образцы великолепны. Думаю, что фоторецепторы работают. Не вижу причины откладывать далее завтрашнего утра, но сегодня давай устроим сеанс общения.

Эшли расплылась в улыбке.

— Здорово! Сначала я все же наведаюсь к Папочке. Я скоро вернусь! — Стиснув напоследок запястье Бонни, она поскакала в дальний угол пещеры.

Доктор Коннер поднял со стула рюкзак и взвесил его на руке.

— Там что-то есть?

— Только мой дневник. Ничего другого не помещается, когда там крылья.

Опустив рюкзак обратно на стул, где лежало пальто Бонни, он сунул руки в карманы.

— Я наслышан о твоих опасных приключениях. Ты вела себя очень храбро. Я прошу тебя снова проявить храбрость, потому что только так ты сможешь спасти свою мать. Вот зачем я тебя и привез.

Бонни поняла, что отец, как всегда, заранее готовил свою речь. В его взгляде промелькнула неуверенность, словно его мучили тайные страхи. Но его слова, равно как и прочие вещи, не имели никакого смысла. Что же он на самом деле знал о ее приключениях?

В памяти пронеслись картины сражения с Девином: тяжелый сияющий меч убийцы в ее дрожащих руках, его глаза, горящие ненавистью и жаждой мести. Воспоминания нагнали в кровь адреналина, и сердце затрепыхалось, точно крылышки колибри. Бонни гнала прочь мысли об отцовской власти над ней, но губы невольно затряслись. Задыхаясь от волнения, она пролепетала:

— Что я должна сделать?

Профессор мчался среди густой осыпи листьев вперемежку с камнями, указывая вперед:

— Это вон там, сразу за гребнем.

Мальчики бежали по пятам, мать Билли замыкала группу. Когда они достигли опушки, профессор остановился и снова вытянул руку вперед, с трудом переводя дух:

— Это… вон он.

Уолтер и Билли остановились рядом с ним, пораженные необыкновенной картиной: меч стоял прямо, точно кадет-новобранец по стойке «смирно», в ожидании, когда сержант рявкнет у него над ухом команду.

Мать Билли нагнала их:

— Чего же мы ждем? Вперед!

Она бросилась к валуну, а остальные торопливо присоединились.

— Давай, сынок, — сказала она, складывая ладони чашкой, — я тебя подсажу.

Билли покачал головой, стянул перчатки и отдал ей:

— Спасибо, мам, но я сам.

Он вскочил на нижний уступ и ухватился за край камня. Пару секунд спустя он уже стоял рядом с мечом, готовый вытащить его. Положив обе руки на рукоять, он мгновение помедлил, делая глубокий вдох. Потом напряг мускулы, берясь крепче, и от меча пахнуло жаром. Пар начал подниматься из расселины в камне, и клинок легко вышел, точно ложка из густого пудинга. Билли без усилий вынул его и в изумлении глядел теперь на меч у себя в руках. Та часть клинка, что застряла в камне, раскалилась от жара. Пусть руки Билли дрожали под тяжестью меча, он все же сумел поднять его над головой.