Кецаль и голубь. Поэзия науа, майя, кечуа - [26]

в скорби.

И не желает земля

       своего господина в могилу

прятать —

трупом стыдится признать того,

       кем была так любима

в жизни,

ей пожирать своего владыку

жутко.

Скальные бездны дрожат, отзываясь

песнью прощальной,

воет река во всю мочь своей боли,

воды вздымая.

Слезы, сливаясь, единым потоком

стали.

Кто не падет, по тому, кто так дорог был,

плача?

Кто из детей за отца не отдал бы

жизни?

Ранено сердце, болит, бесславное,

стонет.

Разве лесная дроздиха

     в неистовстве не покорится

своей природе?

Разве не радость влюбленной любимому

отдать дыханье?

Слезы кровавые, отнятые у его ликованья

слезы,

вы отразите, как жидкое зеркало, смерть

Инки.

Каждую грудь да омоет его

нежность.

Все, кто обласкан множеством был

рук его мощных,

кто защищен был крылами его

сердца,

кто был укрыт, как надежною тканью, его

грудью, —

ныне взвывают

горестными голосами скорбящих вдов.

Самые знатные жены, тоскуя, склонились

вместе.

Для принесения жертв облачился

жрец Вильях-Ума.[177]

Молча мужчины пошли вереницей

к могилам.

В смертной тоске убивается Мать —

Койя;

льются рекою на желтый труп

слезы.

Лик неподвижный поник, а уста говорят

тихо:

«Куда ты делся, от моих глаз

запропастился,

мир ты покинул зачем

на мое горе,

смертью навек растерзал

ты мое сердце».

Золотом выкупа обогащен

алчный испанец;[178]

страшное пожрано сердце его

      властолюбьем;

то на одних он кидается, то на других,

все ненасытнее, все мрачнее,

бешеный зверь; все, что просили, им отдали,

     даже с придачей, —

все же убили тебя.

Всю их алчбу, к которой взывали, насытил

ты лишь.

Ты умирал в Кахамарке,

там ты угас.

Вот и не стало совсем в твоих венах

крови;

вот и не стало в глазах у тебя

света;

в глубь самой яркой из звезд

канул твой взгляд.

Стонет, болит, скитается, бьется твоя

душа-голубка;

муку терпя, исступленно рыдает твое

милое сердце.

Сердце раздавлено пыткой

вечной разлуки.

Чистый, сверкающий золотом трон,

люлька твоя,

кубки златые и все

отдано было.

Сколько замученных

      под чужестранной властью

и разоренных;

отнята память, растерянны, загнанны мы

и одиноки;

тень, укрывавшая нас, ты мертва,

мы плачем;

некуда, не к кому нам возвращаться,

разум теряем.

Инка, снесет ли твое

сердце

наши скитанья

по бездорожью,

жизнь, окруженную страхом, врагом

попранную?

Очи, умевшие ранить, как стрелы судьбы,

ты приоткрой,

великодушные руки свои

нам протяни

и, укрепив наши сердца,

с нами простись.

ОПЛАКИВАНЬЕ ДЕВУШКАМИ СМЕРТИ ИНКИ АТАУАЛЬПЫ [179]

Фрагмент

Перевод с испанского М. Самаева

Вор,

ты — как лис труслив,

ты — как черепаха.

Что за храбрость биться, спрятав тело.

Ты раскрой-ка грудь — тогда увидим,

чью прочнее душу солнце закалило.

Инка воевал, уча закону,[180]

всех дарил заботами своими.

Лишь одни безумцы умирали.

Ты твердишь, что бог твой благ, а нас

убиваешь,

говоришь — он милостив, а грабишь.

УАУАКИ [181]

Перевод с испанского Н. Ванханен

Юноши

Оттого, что ты звезда,

             да!

ты во тьме горишь всегда,

            да!

но лишь вспыхнет солнца свет,

            да!

как тебя на небе нет,

            да!

Девушки

Если вправду я звезда,

              нет!

в сердце мой проникнет свет,

              нет!

а от солнечных огней,

              нет!

ты зажмурь глаза плотней,

             нет!

Юноши

Только ночью при луне,

               да!

ты, дразня, киваешь мне,

               да!

лишь к тебе направлю бег,

              да!

превращаешься ты в снег,

              да!

Девушки

Ты на мой далекий зов,

                 нет!

поспешай без лишних слов,

                 нет!

лед и снег моей души,

                 нет!

ты расплавить поспеши,

                 нет!

Юноши

Если стану я огнем,

                  да!

тотчас ты растаешь в нем,

                 да!

может, ветер ты, туман?

                Да!

Может, морок и обман?

                Да!

Девушки

Коль растаю без следа,

                   нет!

напоит тебя вода,

                  нет!

если я всего лишь сон,

                  нет!

пусть с тобою будет он,

                  нет!

УАЙНЬЮ [182]

Перевод с испанского М. Самаева

Я давно уж сказал,

что ты

будешь с правой руки

моей.

(Только ты от нее

скрывай,

я спровадить ее

хочу.)

Звездный свет тихих глаз

твоих

правит сердцем моим

теперь.

И самой чернотой

своей

твои кудри меня

влекут.

Мил цветок твоего

лица,

поцелуя достоин

рот.

Но всего прекраснее —

грудь,

белизна ее так

нежна.

А как слушаешь ты

меня,

брови-радуги

приподняв!

Пусть сольются губы

у нас

и друг друга поймут

сердца.

ПЕСНЯ ДЕВУШКИ [183]

Перевод с испанского Н. Ванханен

Разлучили меня с любимым,

чтобы слезы мои

        увидеть.

Ты ответь, любимый,

        неужто

в облаках твой путь

        затерялся?

Ты не плачь, любимый,

        в пустыне,

и не пой ты песен

        печальных.

Ах, лица твоего

         зерцало

далеко. Твой смех — только эхо!

УАККАТАКИ [184]

Перевод с испанского М. Самаева

Будто снег, бела моя скотинка,

нынче на лугу ее пасу я,

малую — в руках ее носил я,

подросла — сам вывел из загона.

Для приметы голову ей лентой,

пестрой и красивой, повяжу я,

а на ней подвесков будут кисти,

чтоб с ее ушей они спускались.

ПЕСНЯ ВОИНОВ

Перевод с испанского М. Самаева

Над укрепленьем Саксауаман[185]

вьется наш стяг,

солнце, луна и звезды на нем

жарко горят.

Воины, в чьих беспорочных сердцах

ни малодушья, ни трепета нет,

слушайте ровный их стук, подняв

маканы, палицы и пращи.