Казтабан - [20]

Я выехал на холмистую равнину. Издалека казалось, что её наполняют огромные буйволы, наподобие эрликовского, но вблизи стало ясно, что всё это диковинные каменные шары. Иногда треснувшие, иногда слипшиеся друг с другом, они до горизонта укрывали землю. Я нигде не видел духа-хранителя местности, которого можно было бы расспросить об этом невиданном поле, но меня не покидало ощущение чьего-то постоянного присутствия. Решив не утомлять коня полётом, я скакал по земле между загадочными шарами до самого вечера. Местность чередовали неглубокие овраги и долгие ровные возвышенности. Остановившись на ночь у невысокого холма, я никак не мог уснуть и любовался темнеющим небосклоном. Звёзды были совсем низко. Одна из них упала за горизонт, оставив за собой огненный росчерк. «Это не моя звезда, моя звезда выше»[46], – прошептал я. Мне пришло в голову, что каменные шары тоже похожи на остывшие светила, по неведомой причине когда-то осыпавшиеся с неба.

Проводив взглядом исчезающий звёздный след, я заметил в глиняном склоне маленький огонёк. Кто-то ещё был здесь и тоже не спал, видимо, как и я, захваченный мыслями о секретах диковинной долины. Осторожно поднявшись между камней, я рассмотрел небольшую круглую пещеру. Внутри неё мужчина в поношенных полосатых, на южный манер, одеждах склонился над книгой. Перед ним, в дальней стене пещеры, в аккуратном углублении чадила свеча. Я подошёл ближе, и отшельник повернулся в мою сторону, стараясь разглядеть в темноте источник шума. Я поскорее шагнул в тусклый круг света и поздоровался, мы разговорились.

По словам мужчины, его звали Толеген, он добровольно ушёл в аскезу и поселился в этой небольшой, им самим выкопанной пещере, неподалёку от захоронений предков. Я сразу вспомнил, что видел в долине группу очень старых духов, безмолвно зависших над своими могилами. Почти все стены жилища Толегена были исписаны, и он сказал мне, что это паломники, иногда приходящие к нему, высекают в глине свои имена, чтобы отшельник не забывал их и произносил во время молитв. Я спросил, может ли он на самом деле забыть имя чистого духом человека, и Толеген покачал головой.

Про загадочные шары он ничего не знал, сказал только, что те лежат на земле гораздо дольше, чем по ней ходит человек, зато рассказал мне о живописном полуострове на севере, о сказочных каньонах с плачущими стенами, о древних каменных изваяниях, о десятках святых мест и многом другом, чего я не успел увидеть в дороге. Я твёрдо решил вернуться в эти края в другое время – теперь воздух с каждым днём раскалялся, и перемещаться становилось очень тяжело.

Утро наступило быстро. Поприветствовав рассвет, я выдвинулся в путь и ближе к полудню добрался до горячей долины, посреди которой наподобие шатра стояла одинокая гора. На её вершине, невзирая на жару, находились воины в полной амуниции. Рядом оказался город, возвышение использовалось для бдительного дозора. Добравшись до узорных ворот и войдя в поселение, я был поражён красотой его улиц и свежестью воздуха. Дома утопали в зелёных садах, через всю территорию города текла прохладная извилистая речка, жители выглядели доброжелательно и были настроены приветливо.

– Скорее! На Львиной горе зажгли костры! – внезапно прокричал встревоженный голос, когда я проходил мимо гончарной мастерской.

Я обернулся. Над дозорным холмом и правда вился дым и мелькали с трудом различимые в полуденном зное огни. Улицы зашумели. Горожане действовали слаженно: запирали в сараях живность, загоняли по домам детей, закрывались на засовы. Солдаты распахнули ворота пошире и попрятались внутри городской стены. Меня тоже подхватило потоком, и молодая семья затолкала нас с конём к себе во двор, где мужчина крепко запер невысокую калитку каменного забора.

– Что происходит? – спросил я, когда хозяева крикнули сыновьям сидеть в комнатах, а сами вышли на порог встревоженно вглядываясь в даль. Соседние дворы так же затихли в ожидании.

– Мы живём в прекрасном мирном городе, – ответила молодая женщина, испуганно прижимаясь к мужу, – но есть одна напасть, с которой никто не может справиться, – она расстроено покачала головой. – Дикие кони! Они приходят раз в несколько дней, а иногда и по два-три раза подряд. Мы чтим законы Тенгри, поэтому, конечно, не станем их убивать, но и остановить их не получается! Они крушат всё на своём пути. Прежде мы закрывали городские ворота, а теперь широко их распахиваем, потому что иначе кони всё равно их сметают.

Земля задрожала. В облаке белёсой пыли показался табун молодых жеребцов. Они не были шальными или одержимыми, но, влекомые жаждой, стремились в спасительную прохладу чудного города. Буйный нрав и необузданность заставляли их толкаться и привставать на дыбы, руша и вытаптывая всё, что попадалось им под копыта. Скакуны ворвались в город. Пока одни кони пили из речки, другие резвились в городском саду и гоняли друг друга по опустевшим улицам.

Только напившись, табун немного усмирился. Остывшие животные пощипывали сочную траву и неспешно покидали город. Я вспомнил слова Умай о том, что Тьму нужно не изничтожать, а освещать. По крайней мере, сейчас мне казалось, что именно это она имела в виду.