Казино для святых - [55]

— А какого хрена, — снова завёлся Ставицкий, — всю эту согласованную процедуру нам порушили?! Какого?! Нет, помолчи! Послушай! Я не дурак, Илья, совсем не дурак, и никогда не поверю, что таможенники сами, по своему усмотрению нам обрубили канал доставки. Мне, в конце концов, наплевать было бы на эти аппараты. Это хлам, отработанный материал. Мы их по любому бы списали, не сейчас — так через полгода. В России они уже не играют. И до две тысячи девятого года не дожили бы, это точно! Не в аппаратах дело, не в деньгах! Списал бы я эти аппараты и забыл. В другом дело. Мне не понятно, почему, на каком основании работавшие ранее каналы доставки перестают работать. Почему наши…

Ставицкий поморщился.

— …«кураторы» не выполняют условия соглашений? Почему они откровенно начинают давить и гнобить наш бизнес?! Или они решили, что настало время шкуру с нас содрать? Так, по-моему, они ошибаются. Сильно ошибаются. Время это ещё не настало. И нескоро ещё настанет. Мы ещё вполне жизнеспособны. А, может…

Николай нахмурился.

— …Может, им кто подбросил эту мыслишку? Напел в уши, что фирма не сегодня, так завтра накроется. А топ-менеджмент растворится, так сказать, в синих далях. А?

И он внимательно, подчёркнуто внимательно и подозрительно оглядел собеседников. Более всего под давящим взглядом его сжался Савченко, хотя его подозрения эти в принципе не могли касаться и как-либо затрагивать. Не по причине особого доверия со стороны Ставицкого, а просто потому, что корпоративный логистик при таких раскладах — сошка явно мелкая.

— Николай, — поспешно возразил Романов, предчувствуя, что разговор начинает приобретать неприятный оборот, — мы сейчас слишком далеко зайдём со всеми этими… предположениями.

«Домыслами», — мысленно добавил Краснов.

— Не в том дело, что там думают наши «кураторы», — продолжал Романов. — В конец концов, и на таможне ситуация нестабильна… Вон, риски по аппаратам как резво меняют. Были ведь времена, когда иные импортёры их по мизерной стоимости тащили тащили, уж не буду говорить — по какой, и ведь проходило это. Бились заявленные цены с таможенными базами данных. Декларации закрывались, всё прекрасно оформлялось. В две тысячи шестом лавочку прикрыли. Тогда, насколько я помню, по шестьдесят пять долларов за килограмм только пропускали, не меньше. Если аппарат сотню килограмм весит, его дешевле шести тысяч пятисот никто уже не показывал. Ну, может, и находились отморозки, кто дешевле делал, но в приличных брокерских конторах никто уже не рисковал. Потом ещё гайки завинтили… Валер, какие риски сейчас?

— Семьдесят семь, — глухим, потухшим голосом ответил Савченко.

— Вот! — воскликнул Романов. — Дальше гайки винтят. Это же общая политика и, уверяю тебя, никакие «кураторы» тут ни при чём. Это уж…

Романов показал на потолок.

— Оттуда идёт, с самого верха. Мало ли, что сейчас могло измениться. Аппараты в любом случае — товар рискованный. Могли пройти какие-то распоряжения по таможне…

— Почему мы об этом не знаем?! — крикнул Ставицкий.

И, тяжело выдохнув, помассировал ладонью грудь.

Жест этот не укрылся от Гонеева. Илья Петрович глянул на директора и прошептал что-то вполголоса.

— Илья, тебе вопрос! — снова повысил голос Ставицкий.

— В Москве изменений не было, — ответил Гонеев. — Савченко, были в Москве изменения?

Тот поспешно замотал головой в ответ.

— Не было, — повторил Гонеев. — А региональные приказы и распоряжения мы не можем отслеживать. Если это приказ на уровне начальника поста, то из Москвы его не отследишь.

— А если на уровне Павла Владимировича? — с издевательской улыбкой спросил Ставицкий.

Гонеев не ответил, потупился и обиженно засопел.

— Ладно, народ, хватит сопли распускать, — подвёл черту Ставицкий. — Дело успели завести?

После затянувшегося молчания ответить решился Савченко.

— Заводят вот, решают…

— Тянут кота за органы, — повеселевшим голосом произнёс Ставицкий. — Значит, в угол нас загонять они пока не собираются. Ну что, игорный народ, какие предложения будут?

Романов, оташлявшись, сказал:

— Так вот думаю…

И подмигнул Гонееву.

— Илья надо с генералами своими встречаться. Объясниться со служивыми в неформальной обстановке.

— Повод-то какой-то копеечный, — с сомнением произнёс Гонеев. — Сами же говорите — «хлам». Из-за задержанного на границе хлама хороших людей от работы отвлекать?

— Отвлекать! — поддержал Ивана Ставицкий. — Ни черта ты, Илья, не понял! Объясняю я тут, распинаюсь, по полочкам раскладываю, а ты всё свою линию гнёшь. Отвлекать, видите ли, не хочется! Ты знаешь, сколько аппаратов к вывозу готовится? Сотни надо вывозить, сотни! И что, каждый раз вот так вот собираться будем? И гадать, почему очередную фуру тормознули? Мы тысячи аппаратов в Россию завезли, запчасти тоннами завозили. И ни разу проколов не было! А тут по отработанному каналу везём — и проблемы. Ты считаешь, что это не повод для беседы?

Гонеев пожал плечами.

— Может, и повод, — неуверенно ответил он. — Надо прощупать ситуацию…

— Вот и щупай! — обрубил Ставицкий. — И побыстрее! Два дня тебе даю. Максимум!

— Да где ж я за два дня цельного генерала выловлю! — воскликнул Гонеев. — Генерал — не шлюха, по звонку не приедет.