Казино - [27]

– Ну как наша «интра», пошла? – спросил он Михаила Левина, кудрявого очкарика с внешностью умника из американского боевика, бывшего доцента кафедры психологии из Высшей профсоюзной школы, чьей специальностью была конфликтология.

После развала страны, промышленности и, следовательно, профсоюзов с их высшей школой он сначала подвизался в качестве консультанта при всевозможных оптовых биржах, затем, после их закрытия, занялся сетевым маркетингом, пройдя путь от «гербалайфа» до страховых систем. Поэтому считался знатоком в работе с посетителями казино, вовлечении их в игру и улаживании конфликтов. Именно он предложил заменить в туалетах сушилки для рук на бумажные полотенца: выяснилось, что в струе теплого воздуха руки сохнут почти минуту, а промокнуть их разовой бумажкой можно за пять секунд. Выигранное время посетитель смог потратить у игрального стола с пользой… для казино конечно же. Еще он придумал вписать двадцать пятым кадром в видеокассеты, которые демонстрировались на экране над баром для желающих отдохнуть от игры, призыв вернуться в игру. Последним его достижением было включение в негромкую музыку, звучащую в динамиках, установленных в холле, туалетах и ресторане, так называемой «интры», от латинского «внутрь», то есть все того же призыва играть и обещания выигрыша, неразличимого для уха и наложенного на мелодию.

– Похоже, что да, Петр Ильич, – ответствовал Левин. – Рост охвата налицо.

– Вы так думаете, Миша? Охват охватом, а вот финансовые показатели по сравнению с сентябрем не выросли.

– Но и не упали! А в прошлом-то году, помните, как мы просели в октябре? Это же закономерно: люди возвращаются после бархатного сезона несколько опустошенные морально бурными курортными романами и материально – ими же. Так что им не до игры – впору с делами и женами разобраться.

– Ну вам, психологам, виднее… Что скажете о наших будущих дилерах?

– Крепкие ребятишки. Устойчивые. Да вы сами посмотрите, как выкручиваются, – кивнул он на экзаменующихся, которые щелкали задачки своих педагогов как орехи, показывая чудеса в шафловании, расчете ставок и выплат, ловя своих наставников на различных фальшивых тасовках. – Я тут заглядывал в «Титаник» и «Солярис»: их мастера нашим ученикам в подметки не годятся.

– Ну-ну, вашими бы устами… – задумчиво сказал Козырев.

Понимая, что карточные игры – весьма ответственная часть его бизнеса, он все же с большим пиететом относился к рулетке и с нетерпением ждал появления обещанной ему чудо-Лизы.

Наконец настала ее очередь. Девушка была хороша. Петр Ильич обычно не контролировал ход обучения на курсах – этим занимались специалисты и управляющий, не запомнил он Лизу и среди поступавших. Поэтому сейчас она поразила его своей красотой. Стройная, зеленоглазая брюнетка лет двадцати, с гладкими скулами, слегка присыпанными мелкими веснушками, и ослепительной улыбкой большого, но очень красивого, как у Джулии Робертс, рта.

– Дайте-ка я ее проэкзаменую, – решил Козырев, оттесняя Егорыча и второго психолога – Юлю.

– Понятно-понятно, – проворчал старик. – Как Тамара в Лондоне, так он сразу хорошеньких девушек экзаменовать начинает. А так – даже не покажется на занятиях…

– Не ворчи, старый. Просто я хочу и свои мозги освежить. Ну-с, Елизавета…

– Николаевна, – подсказала, улыбнувшись, девушка.

– …Николавна, чем вы нас порадуете? – спросил Козырев тоном старого профессора. – Историю рулетки знаете?

– Она не изучалась научно, но, по слухам, предшественницей сегодняшней игры была «хока». В нее играли в Европе еще в восемнадцатом веке. Имя изобретателя неизвестно, – четко, как на школьном экзамене, ответила Лиза.

– А как она была устроена?

– Примитивнейше! Стол с сорока нумерованными гнездами и бортиком по окружности, чтоб шарик не падал на пол. В центре стола – диск на оси с выходящими из нее шестью спицами. Шар вкладывался к оси в один из шести секторов, и крупье запускал диск. Под действием центробежной силы шар вылетал к кольцевому бортику стола и бегал вдоль него, пока не падал в одно из гнезд. Из сорока гнезд три были «зеро», то есть работали исключительно на казино. Преимущество над современным европейским вариантом – тройное, над американским – полуторное.

– Обидно, да? – усмехнулся Козырев.

– Но мне кажется, что модернизация игры произошла не случайно – уменьшение явного преимущества казино привлекло дополнительных игроков, и в целом баланс положительный.

– Что ж, неплохо, – оценил Петр Ильич. – А теперь подойдите к доске и нарисуйте разметку американского игрового поля. На стол, пожалуйста, не смотрите! – шутливо погрозил он пальцем.

Девушка грациозно подошла к грифельной доске, взяла мел и уверенными прямыми штрихами, свидетельствующими об ее хладнокровии и твердости руки (что тут же, молча переглянувшись, оценили члены комиссии), быстро набросала схему игрового поля: наверху – фронтон «дома» с двумя «зеро», под ним – сам двенадцатиэтажный «дом» с тремя «окошками» на каждом этаже. Часть «окошек»-клеток она в определенной последовательности заштриховала белым мелом.

– Это будет черное, – широко улыбнувшись, пояснила Лиза и дальше четко, без запинки изложила комиссии правила игры, одновременно быстро расчерчивая мелом доску и расставляя по клеткам цифры. – …Вот и вся игра, – подвела она черту под своим блестящим ответом и победно посмотрела на слушателей.